Человек без кожи, стоящий по ту сторону камня, шагнул
вперед, положив руку на рукоять ножа на поясе. Я застыла, не зная,
действительно ли мне позволено освободить руку.
Бог поднял мою руку и приложился к ней губами.
- Потрогай их. Увидишь, в них нет ничего страшного.
Я не сразу сообразила, что "они" - это глаза на
его руках. Слава богу, он не имел в виду ничего ниже пояса, но глаза - это все
равно неприятно. Мне не хотелось их трогать. Вообще не хотелось трогать ничего,
что было срезано с мертвых тел, особенно в момент, когда эти тела были еще
живы.
Он попытался поднести мою руку к своей руке ниже плеча,
туда, где были глаза, но я сжимала кулак.
- Потрогай, Анита, не бойся. Они тебе ничего плохого не
сделают.
Он начал силой разжимать мне пальцы, и я не могла
сопротивляться. То есть могла бы, и он, чтобы убедить меня, сломал бы мне пару
пальцев, но эту борьбу я бы проиграла, так что я позволила ему разжать мне
кулак. Не хочу, чтобы мне что-нибудь ломали, пока в этом нет крайней
необходимости.
Он провел моей рукой по своей коже, и веки трепетали под
моими пальцами. Я каждый раз вздрагивала, когда они моргали, но эти веки,
щекочущие, как крылышки бабочек, не были так уж страшны. Под ними что-то было,
будто глаза, которых не было на самом деле. Я это видела.
- Что там внутри? - спросила я.
- Все, - сказал он, но его ответ ни о чем мне не говорил. -
Ощупай их, Анита.
Он прижал мой палец к краю глаза. Потом заставил меня
просунуть палец внутрь.
Я ввела палец в этот пустой как-бы-глаз и ощутила
сопротивление, будто давишь на что-то живое и тонкое, потом палец прошел
насквозь. Тепло. Теплота потекла в кисть, в руку, разошлась по телу, как
одеяло. Безопасно, тепло, надежно. Я глядела на бога и думала: как же я раньше
этого не видела? Он так красив, так добр, так...
Палец замерз, замерз до боли. Та жалящая боль, которая
предшествует потере всех ощущении, когда обморожение захватывает конечность и
расходится по телу, и ты падаешь в тот ласковый сон, от которого нет
пробуждения.
Я выдернула руку, заморгала, со свистом втянув в себя
воздух.
- В чем дело? - спросил он, склоняясь надо мной и трогая мое
лицо.
Я отпрянула, прижимая руку к груди, глядя на него со
страхом.
- Ты внутри холодный.
Он отступил, и на лице его выразилось удивление.
- Ты должна была ощущать тепло, покой.
Он наклонился надо мной, пытаясь заставить меня взглянуть в
эти сине-зеленые глаза.
Я затрясла головой. Жалящей болью в палец возвращалась
чувствительность, как бывает после обморожения. Пульсирующая боль помогла
думать, помогла избегать его взгляда.
- Ни тепла, ни покоя я не испытала.
Я отвернулась от него, и передо мной оказался одетый в чужую
кожу. Честно говоря, даже это было лучше, чем смотреть на бога. Прикосновение
Итцпапалотль помогало мне, но и у него есть свои пределы. Если я упаду в эти
глаза, чем бы они ни были, меня просто убьют, и я, возможно, уйду охотно, с
радостью, в эту последнюю тьму.
- Анита, ты очень все осложняешь.
Я не отводила глаз от дальней стены:
- Извини, что порчу тебе ночь.
Он погладил мне щеку. Я вздрогнула, как от боли. Я до сих
пор думала, что оттягиваю свою смерть, но сейчас поняла, что оттягиваю падение
в его силу. Потом меня убьют, но на самом деле меня не станет еще до удара
ножа. Не так ли уходила Полина, добровольно, радуясь, что угодила богу? Ради
нее самой я на это надеялась. Насчет себя - я не была так уверена.
- Я хочу, чтобы ты верила: ты умираешь ради великой цели...
- Извини, сегодня я заболоченных земель не покупаю.
Почти физически я ощутила его недоумение, будто энергия
затанцевала по моей коже. Мне приходилось ощущать гнев, вожделение, страх
вампиров и оборотней, но никогда до сих пор - недоумения. Черт возьми, пока я
не тронула этот дурацкий глаз, я его эмоций не ощущала. Он меня затягивает по
кусочкам.
Бог схватил меня за руку.
- Нет.
Это я произнесла сквозь сжатые зубы. На этот раз пусть
ломает мне руки, но я не трону его добровольно. Больше я не могу с ним
сотрудничать, даже для выигрыша времени. Либо я начну сопротивляться, либо от
меня ничего не останется. Случалось, что вампиры подчиняли себе мой разум, но
такого, как он, я еще не встречала. И на сто процентов была уверена: стоит ему
ухватиться за мой разум как следует, мне уже не вернуться обратно. Есть много
способов умереть. Быть убитой - один из наиболее очевидных. А если он подчинит
себе мой разум и не останется ничего от меня прежней, я все равно буду мертва.
Или буду желать себе смерти.
Я сжала руку, притянула ее к груди, напрягая мышцы. Он
потянул за запястье, и мой торс приподнялся вместе с ним, но руку я прижимала к
груди, не разжимая кулак.
- Не заставляй меня делать тебе больно, Анита.
- Я тебя ничего не заставляю делать. Все, что ты делаешь, ты
делаешь по своему выбору, а не по моему.
Он осторожно положил меня обратно.
- Я бы мог сломать тебе руку.
Голос звучал ласково, но в нем была угроза.
- Я больше не хочу тебя трогать. И не буду делать этого по
своей воле.
- Но ты просто положи руку мне на грудь, на сердце. Это
нетрудно, Анита.
- Нет.
- Ты очень упрямая женщина.
- Не ты первый мне это говоришь.
- Я не буду тебя заставлять силой.
Человек без кожи подошел и встал с той стороны камня,
зеркально от своего бога. Вытащив обсидиановое лезвие, он наклонился надо мной.
Я напряглась, но ничего не сказала. Не могла я его коснуться и быть уверенной,
что мне это сойдет. Если мне предстоит сегодня умереть, я умру такая, как есть,
а не одержимая каким-то самозваным богом.
Но он не ударил меня ножом, он поддел острием плечо
кевларового жилета. Кевлар не предназначен для отражения колющего удара, но его
не так-то легко разрезать, особенно каменным ножом. Пустая кожа кисти,
украшавшая запястье прислужника, моталась взад-вперед, взад-вперед пилящими
движениями. Я смотрела мимо него, на дальнюю стену, но не могла не видеть краем
глаза болтающуюся руку. В конце концов мне пришлось уставиться в потолок, но
там была только темнота. Трудно смотреть просто в темноту, если вокруг есть что
увидеть, но я старалась.
Я чуть не спросила их, знают ли они, что такое кевлар, но не
стала. Пусть потратят время на разрезание жилета обсидиановым ножом. Черт,
может, мне и не придется как-то тянуть время - достаточно обсидиана, которым
они будут резать кевлар до утра.
