- Так зачем я нужна Теду?
На самом деле меня обрадовало, что я нужна Теду, а не
Эдуарду. Это бы значило что-нибудь незаконное, скорее всего убийство. А на
хладнокровное убийство я не готова. Пока еще.
- Приезжай в Санта-Фе и узнаешь, - ответил он.
- Нью-Мексико? Санта-Фе, штат Нью-Мексико?
- Да.
- Когда?
- Сейчас.
- Я еду как Анита Блейк, истребительница вампиров, значит,
могу размахивать лицензией и взять с собой свой арсенал?
- Бери с собой что хочешь, - ответил Эдуард. - Я поделюсь с
тобой игрушками, когда ты приедешь.
- Я сегодня еще не ложилась. У меня есть время немного
поспать до вылета самолета?
- Поспи пару часов, но приезжай сегодня к вечеру. Тела мы
переместили, но постарались место преступления для тебя оставить нетронутым.
- Что за преступление? - спросила я.
- Я бы сказал "убийство", но это не совсем то
слово. Бойня, резня, пытки... да, - сказал он, будто проверив мысленно это
слово. - Место пытки.
- Ты меня хочешь напугать? - спросила я.
- Нет.
- Тогда прекрати этот радиоспектакль и скажи попросту, что
там случилось.
Он вздохнул, и впервые в жизни я услышала в его голосе
усталость.
- Десятеро пропавших без вести. Двенадцать достоверно
мертвых.
- Блин, - сказала я. - Почему я ничего в новостях не
слышала?
- Публикации дали "желтые" газеты. Наверное,
заголовок был вроде "Бермудский треугольник в пустыне". Двенадцать
погибших - это три семьи. Соседи их нашли только сегодня.
- Давно наступила смерть? - спросила я.
- Давно. Одна семья уже мертва недели две.
- Господи, как же никто не хватился их раньше?
- За последние десять лет сменилось почти все население
Санта-Фе. Новых людей к нам приехало немерено. И еще полно калифорнийцев,
которые держат здесь летние домики. Местные зовут приезжих
"калифорникаторы".
- Остроумно, - заметила я. - А Тед Форрестер - местный?
- Да, он живет недалеко от города.
Меня проняла дрожь любопытства - с ног до волос на голове.
Эдуард был человек необычайно таинственный. Я о нем на самом деле ничего не
знала.
- Это значит, что я узнаю, где ты живешь?
- Ты остановишься у Теда Форрестера, - ответил он.
- Но ведь это ты Тед, Эдуард. И я буду жить у тебя в доме?
Он чуть помолчал, потом сказал:
- Да.
Вдруг вся эта поездка показалась мне куда заманчивей.
Увидеть дом Эдуарда, заглянуть в его личную жизнь - если только она есть. Что
может быть лучше?
Только одно меня беспокоило.
- Ты сказал, что жертвами были семьи. Дети тоже?
- Странно, но нет, - ответил он.
- Слава богу за маленькую милость!
- У тебя всегда была к детишкам слабость, - сказал Эдуард.
- А тебя в самом деле не трогает вид мертвых детей?
- Нет, - ответил он.
Секунду или две я только слушала его дыхание. Я знала, что
Эдуарда ничто не трогает. Ничто не волнует. Но дети... все мои знакомые копы
терпеть не могут осмотра места преступления, если жертва - ребенок. Это
затрагивает за живое что-то глубоко личное. Даже тем, у кого нет детей, трудно.
И то, что Эдуарду оно по барабану, было не по барабану мне.
- А меня трогает.
- Я знаю один из твоих основных недостатков. - В его голосе
звучала едва уловимая нотка юмора.
- Одно то, что ты социопат, а я нет, вызывает во мне
величайшую гордость.
- Тебе, Анита, вовсе не обязательно быть социопатом, чтобы
прикрыть мне спину. Мне просто нужен стрелок, а ты - стрелок. При необходимости
ты убиваешь так же легко, как я.
Я не стала спорить, потому что не могла. И решила
сосредоточиться на свершившемся преступлении, а не на собственном моральном
смятении.
- Итак, Санта-Фе - город с большим и проходным населением.
- Не то чтобы проходным, - сказал Эдуард, - но мобильным,
весьма мобильным. Очень много туристов, и большинство живут здесь по шесть
месяцев в году.
- Значит, никто не знает своих соседей, - сказала я, - и не
будет волноваться, если несколько дней никого из них не увидит.
- Вот именно.
Голос Эдуарда был ровен, пуст, но в нем угадывалась какая-то
струйка утомленности, а сквозь нее просачивалась еще какая-то интонация.
- Ты думаешь, что есть еще тела, которых пока не нашли, -
сказала я, а не спросила.
Он секунду помолчал, потом спросил:
- Ты так решила по моему голосу?
- Ага.
- Боюсь, что мне это не нравится. Ты слишком хорошо умеешь
меня читать.
- Извини, постараюсь смирить свою интуицию.
- Не трудись. Интуиция - это одна из вещей, которые так
долго сохраняют тебе жизнь.
- Это у тебя шуточки насчет женской интуиции?
- Нет. Это я хочу сказать, что ты действуешь от живота, от
эмоции, а не от головы. Это и сила твоя, и слабость.
- Слишком мягкосердечна?
- Бывает. А бывает, ты внутри такая же мертвая, как я.
Услышав от него такую характеристику, я почти испугалась.
Даже не того, что он включил меня в свою компанию, а того, что он знает: в нем
что-то умерло.
- И ты никогда не тоскуешь по утраченному? - спросила я. За
всю историю нашего общения этот мой вопрос был наиболее близок к тому, что
можно назвать личным.
- Нет. А ты?
Я на минуту задумалась, хотела было автоматически произнести
"а я - да", но остановилась. Между нами всегда должна быть правда.
- Думаю, что и я нет.
Он издал какой-то тихий звук, почти что смех.
- Вот это наша девушка!
Я была и польщена, и как-то непонятно разозлилась, что он
назвал меня "наша девушка". Когда не знаешь, как себя вести, займись
работой.
- Что там за монстр, Эдуард? - спросила я.
- Понятия не имею.
Вот тут я запнулась. Эдуард за противоестественными
негодяями охотится дольше меня. Он знает монстров почти так же хорошо, как я, и
мотается по всему свету, убивая их, а потому на собственном опыте знает то, о
чем я только читала.
- Что значит - понятия не имеешь?
