- Я могла бы быть наполовину смуглой итальянкой.
На это он чуть улыбнулся:
- В Нью-Мексико смуглых итальянцев немного.
- Я здесь слишком недолго, чтобы что-нибудь заметить.
- Вы первый раз здесь?
Я кивнула.
- И как вам пока что?
- Я видела больницу и часть этого дома. Думаю, маловато
будет, чтобы составить мнение.
- Если у меня выдастся свободная минутка, пока вы здесь, я
был бы рад показать вам то, на что здесь у нас стоило бы посмотреть.
Я заморгала. Может, этот мальчишеский шарм и не был
полицейской тактикой. Может, он - подумать только? - клинья подбивает?
Я не успела придумать ответ, как подошел Эдуард, сияя в
лучших традициях старины Теда.
- Детектив Рамирес, рад снова вас видеть.
Они пожали друг другу руки, и Рамирес одарил Эдуарда
улыбкой, столь же искренней, как у самого Эдуарда. Поскольку я знала, что
Эдуард притворяется, было неприятно смотреть, насколько похожи у них выражения
лиц.
- И я рад вас видеть, Тед. - Он снова повернулся ко мне. -
Пожалуйста продолжайте осмотр. Тед мне много о вас рассказывал, и я надеюсь,
ради нашей общей пользы, что он не преувеличил ваши таланты.
Я посмотрела на Эдуарда, он только улыбнулся мне. Я
нахмурилась:
- Ладно, постараюсь никого не разочаровывать.
И я вернулась в гостиную, сопровождаемая детективом
Рамиресом. Он дал мне больше места для маневра, чем Нортон, но следил за мной.
Может, хотел назначить свидание, но смотрел он на меня не так. Он смотрел на
меня, как коп, который хочет знать, что я делаю, как реагирую. Это повысило мое
мнение о его профессионализме.
Эдуард сдвинул очки настолько, чтобы глянуть на меня, когда
я проходила мимо. Он улыбался, почти скалился. Все было ясно по его лицу - он
забавлялся попытками Рамиреса флиртовать. Я отмахнулась от него, прикрыв этот
жест другой рукой, чтобы видел только Эдуард.
Он засмеялся, что прозвучало здесь уместно. Этот дом был
построен, чтобы люди в нем смеялись. Когда смех умолк, наступила тишина, будто
вода сомкнулась над брошенным камнем и звук растаял в глубоком молчании,
которое стало еще тише.
Я стояла посреди светлой гостиной с таким ощущением, что
нахожусь на распродаже и сейчас войдет агент по недвижимости, ведя экскурсию
потенциальных покупателей. Вот так этот новый дом походил на только что
развернутый подарок. Но было здесь такое, чего не допустил бы никакой агент по
недвижимости. На кофейном столике светлого дерева лежала газета, сложенная
вчетверо на бизнес-приложении. На приложении было написано "Нью-Йорк
тайме", а на других листах - "Лос-Анджелес трибьюн". Наверное,
бизнесмен, недавно приехавший из Лос-Анджелеса.
На углу кофейного столика стояла большая цветная фотография,
изображавшая пожилую пару, лет за пятьдесят, и с ними мальчишку-подростка. Все
они улыбались и обнимали друг друга, как обычно бывает на фотографиях. Вид у
них был счастливый и безмятежный, хотя по фотографиям трудно судить. Камеру
обмануть легко.
Я оглядела комнату и увидела фотографии поменьше на белых
полках, занимавших почти всю стену. Они стояли между сувенирами, почти все - на
индейскую тему. Но эти снимки поменьше были такими же безмятежными, с теми же
улыбками. Счастливая и процветающая семья. Мальчик и мужчина, загорелые и
веселые, на лодке, на фоне моря и с большой рыбой в руках. Женщина и три
девочки пекут печенье, все в рождественских передниках. Не меньше трех
фотографий взрослых пар с одним-двумя детьми. Девочки с той рождественской
фотографии - внучки, наверное.
Я глядела на пару и высокого загорелого подростка и
надеялась, что они мертвы, так как даже думать, что кто-то из них лежит в той
больнице, было... не слишком уютно. Но к чему сомневаться - они действительно
мертвы, и мысль эта утешала.
Я стала рассматривать индейские поделки, выстроившиеся на
полках. Некоторые из них предназначались для туристов: копии разрисованных
горшков, слишком новые, чтобы быть настоящими, самодельные куклы, вполне подходящие
для детской, головы гремучих змей в бессильном броске, погибших еще до того,
как их убийца открыл им пасти, чтобы придать страшный вид.
Но посреди этого туристского барахла лежали и Другие вещи.
Горшок за стеклянной перегородкой, с выбитыми кусками и выцветший до сероватого
цвета яичной скорлупы. Копье или дротик над камином. Оно висело за стеклом, и
на нем еще сохранились остатки перьев и жил с бисеринками. Наконечник копья был
вроде бы каменный. Маленькое ожерелье из бус и раковин под стеклом, на потертых
лентах из шкуры. Кто-то знал, что следует собирать, поскольку все, собранное за
стеклом, казалось подлинным и явно ухоженным. А туристские подделки валялись
сами по себе.
Я сказала, не поворачиваясь:
- Я не эксперт по предметам индейской культуры, но эти вроде
бы музейного качества.
- Эксперты говорят то же самое, - ответил Рамирес.
Я обернулась к нему. Лицо его стало безразличным, и он
выглядел старше.
- Это все законно?
Он слегка улыбнулся:
- Вы хотите спросить - не краденое ли это?
Я кивнула.
- Вот это мы смогли проследить, все куплено у частных лиц.
- А есть и еще?
- Да.
- Покажите, - попросила я.
Он повернулся и пошел по длинному центральному коридору.
Теперь моя очередь была следовать, хотя я соблюдала дистанцию больше, чем они с
Нортоном. И я не могла не заметить, как ловко сидят брюки на Рамиресе. Я
покачала головой. Дело в его заигрываниях или я просто устала от двух мужчин,
что у меня есть? Было бы приятно завести что-то не такое сложное, но в глубине
души я понимала, что такой выбор мне уже не светит. Вот я и любовалась спиной
шагавшего передо мной по коридору детектива Рамиреса и знала, что это ничего не
значит. Разве что поубавилось бы их уважение ко мне, начни я крутить с одним из
них. У меня не стало бы даже нынешнего еле заметного авторитета - я оказалась
бы просто чьей-то подружкой. Анита Блейк, истребитель вампиров и эксперт по
противоестественным явлениям, - это все-таки нечто. Подружка детектива Рамиреса
- это полный ноль.
Эдуард направился куда и мы, но очутился далеко позади,
почти у входа, когда мы уже выходили из коридора. Это он нам давал уединиться?
Он что, считал флирт с детективом удачной мыслью или думал, что любой человек
все-таки лучше, чем монстр, как бы этот монстр ни был мил? У Эдуарда если и
были предрассудки, то только насчет монстров.
Рамирес остановился у конца коридора, все еще улыбаясь мне,
как будто мы были на экскурсии в каком-то другом доме и с другой целью.
Выражение его лица не соответствовало тому, чем мы должны были заняться. Он
показал на двери по обе стороны коридора:
