Наверное, что-то выразилось у меня на лице, потому что Питер
как-то странно и внимательно на меня посмотрел. Не сердито, задумчиво. Я
сделала спокойное лицо и встретила его взгляд. Он несколько секунд выдержал
игру в гляделки, но потом вынужден был отвернуться. Наверное, это не совсем
честно - переглядеть вот так четырнадцатилетнего мальчика, но иначе поступить -
значило дать ему понять, что он еще маленький. А он не был маленький, просто
молодой. Это со временем проходит. Донна отобрала Бекки у Эдуарда и повернулась
ко мне с улыбкой:
- Это Бекки.
- Привет, Бекки, - сказала я и улыбнулась, потому что такому
ребенку улыбнуться легко.
- А это Питер, - сказала Донна.
- Мы уже знакомы, - ответила я.
Донна посмотрела с любопытством на меня, на Питера, снова на
меня. Я поняла, что она решила, будто мы действительно были знакомы раньше.
- Мы друг другу только что представились, - объяснила я.
Она с облегчением, но нервно рассмеялась:
- Ну да, конечно. Какая я глупая.
- Ты просто была слишком занята, чтобы заметить, - сказал
Питер, и в голосе его было то, чего не было в словах: презрение.
Донна посмотрела на него, будто не зная, что сказать, и в
конце концов произнесла:
- Извини, Питер.
Ей не следовало бы извиняться. Это значило сознаться, что
она что-то сделала неправильно, а этого не было. Она не знала, что Тед
Форрестер - иллюзия. Она свои обязательства насчет "жили долго и
счастливо" исполняла. Извиниться - значит проявить свою слабость, а судя
по лицу Питера, Донне нужна вся сила, которую она может собрать.
Она первой села за стол в кабинке, затем Бекки, а Эдуард сел
так, что выставил ногу из кабинки. Питер уже сидел посреди своей скамейки. Я
села рядом с ним, и он не подвинулся, но, не видя более подходящего для себя
места, я так и осталась сидеть, и наши тела соприкасались от плеча до бедра.
Если он хочет изображать из себя мрачного подростка с Эдуардом и мамочкой - его
дело, но я в эту игру не играю.
Когда Питер понял, что я не слезу, он наконец подвинулся,
громко вздохнув, давая мне понять, что делает над собой усилие. Я сочувствовала
Питеру и его положению, но мое сочувствие никогда не бывало бесконечным, а
поведение угрюмого подростка могло его довольно быстро исчерпать.
Бекки сидела довольная между мамой и Эдуардом, болтая ногами
и опустив руки под стол - наверное, держа за руки их обоих. Счастлива она была
донельзя не только потому, что сидела между ними, но и была как за каменной
стеной - так чувствует себя любой ребенок, когда он с родителями. У меня в
груди стеснился ком при виде ее радости. Эдуард был прав. Он не может просто
уйти без объяснений. Бекки Парнелл еще более, чем ее мать, заслуживала лучшего.
Я смотрела, как сидит этот сияющий ребенок между ними, и гадала, какое же можно
придумать оправдание. Ничего на ум не приходило.
К нам подошла официантка, принесла пластиковые меню и
раздала всем, даже польщенной Бекки, а потом ушла, давая нам время посмотреть.
- Терпеть не могу мексиканскую еду, - сказал Питер.
- Питер! - одернула его Донна.
Но тут я добавила свою лепту:
- И я тоже.
Питер покосился на меня, будто не веря в мою солидарность с
ним.
- Правда?
- Правда, - кивнула я.
- Ресторан выбрал Тед, - сказал он.
- Ты думаешь, он это нарочно? - спросила я.
Питер поглядел на меня в упор, глаза чуть расширены.
- Да, я так думаю.
- И я тоже, - кивнула я.
Донна сидела, разинув рот от удивления.
- Питер, Анита! - Она повернулась к Эдуарду: - Что нам с
ними делать?
Прибегать к помощи Эдуарда из-за такой мелочи - теперь я о
ней не была уже лучшего мнения.
- С Анитой тебе ничего не сделать, - сказал он и обратил
холодный синий взгляд на Питера. - С Питером - пока не знаю.
Питер не встретил глазами взгляд Эдуарда и слегка поежился.
В присутствии Эдуарда ему было неловко по многим причинам. Не только потому,
что Эдуард имел дело с его мамой, тут было что-то большее. Питер чуть боялся
Эдуарда, и я спорить могла, что Эдуард ничего для этого не сделал. Я могла
ручаться, что Эдуард очень старался завоевать Питера, как завоевал Бекки, но
Питер ни на что не купился. Наверное, началось с обычной неприязни к мужчине, с
которым мама встречается, но сейчас, глядя, как он избегает взгляда Эдуарда, я
поняла, что это далеко не все. Питер нервничал сильнее, чем должен был бы в
присутствии Теда, будто как-то под всеми этими шуточками и играми видел
настоящего Эдуарда. Для Питера это было и хорошо, и плохо. Если он догадается о
правде и Эдуард не захочет, чтобы Питер ее знал... Эдуард всегда был очень
практичен.
Ладно, не все сразу. Сейчас мы с Питером склонились над меню
и отпускали саркастические комментарии насчет каждого блюда. Когда вернулась
официантка с подносом хлеба, я уже успела дважды вызвать у него улыбку. Мой
братец Джош никогда не бывал так угрюм, но с ним я всегда умела ладить. Если у
меня когда-нибудь будут дети - не то чтобы я это планировала, - то лучше, если
мальчики. С ними мне как-то проще.
Хлеб был не хлеб, а какие-то пушистые лепешки, которые
назывались сопапилла. На столе стояла баночка с медом специально для них. Донна
намазала мед на уголок лепешки и стала есть. Эдуард намазал медом всю лепешку
сразу. Бекки столько налила меду на лепешку, что Донне пришлось у нее забрать.
Питер взял сопапиллу:
- Единственная здесь хорошая еда.
- Не люблю я мед, - сказала я.
- Я тоже, но этот неплох.
Он намазал на лепешку капельку меда, откусил, потом повторил
процесс.
Я тоже взяла лепешку и последовала его примеру. Хлеб был
хорош, но мед какой-то непривычный, с сильным вкусом и привкусом, который
напомнил мне шалфей.
- Совсем не похож на тот мед, что у нас.
- Это шалфейный мед, - сказал Эдуард. - Более резкий вкус.
- Да уж.
Я никогда не ела другого меда, кроме клеверного. Интересно,
у каждого ли меда вкус растения, с которого пчелы его собирают? Похоже, что да.
Каждый день узнаешь что-то новое. Но Питер был прав: сопапиллы были вкусные, а
мед неплох, если его класть микроскопическими дозами.
В конце концов я заказала себе энчиладу из цыплят. Вряд ли
они смогут сделать курятину несъедобной. Нет, не надо на это отвечать.
Питер взял простую энчиладу с сыром. Кажется, мы оба хотели
обойтись наименьшей кровью.
Я взялась за вторую сопапиллу, когда все, включая Питера,
уже съели по две, и тут я увидела, как в ресторан входят плохие парни. Откуда я
знала, что они плохие, - интуиция? Да нет, опыт.
