Уронив правую руку вниз, рядом со стулом, я взметнула ее,
выставив два пальца, как копье. Рассел заметил движение, но отреагировать не
успел. Я вдвинула пальцы ему в горло, встав от инерции удара.
Он подавился, ухватился руками за глотку, почти упал на
стол. Правой рукой я двинула его мордой об стол - раз, два, три раза. Кровь
хлынула из разбитого носа, и Рассел мешком скатился со стола на пол, уставясь в
потолок, давясь и ловя ртом воздух, пытаясь продохнуть через травмированное
горло и раздавленный нос. Наверное, если бы ему легче было дышать, он бы
потерял сознание, но трудно упасть в обморок, когда ловишь воздух ртом. Он стал
кататься по полу, закатив глаза и ничего не видя.
Я стояла возле стола, глядя на него сверху вниз. Пистолет
был у меня в левой руке, у бока, не слишком заметный на фоне черных джинсов.
Его вряд ли кто заметил - все видели только кровь и человека на полу.
Гарольд и высокий Тритон застыли, глядя на Рассела. Гарольд
покачал головой:
- Вам не следовало этого делать.
Эдуард стоял у кабинки, закрывая вид Донне и Бекки. Он
заговорил тихо, чтобы никто не слышал за пределами нашего тесного кружка:
- Никогда больше не угрожай этим людям, Гарольд. Не
приближайся к ним ни под каким видом. Скажи Райкеру, что они под запретом. Иначе
в следующий раз сломанным носом дело не кончится.
- Я вижу пистолеты, - тихо сказал Гарольд. Потом он согнулся
над Расселом. Верзила все еще ничего перед собой не видел, синяя футболка стала
фиолетовой от крови. Гарольд все тряс головой. Потом посмотрел на меня:
- Кто ты такая?
- Анита Блейк.
Он еще раз помотал головой:
- Не слышал этого имени.
- Наверное, моя репутация меня не опережает, - сказала я.
- Опередит, - ответил он.
- Питер, дай мне салфеток, - попросила я.
Питер не стал задавать вопросов. Он просто зачерпнул две
горсти салфеток с держателя на столе и подал мне. Я взяла их правой рукой и
протянула Гарольду. Он их взял, глядя мне в лицо, но поглядывая то и дело на
пистолет у меня в руке.
- Спасибо.
- Не за что.
Он прижал салфетки к носу Рассела и взял великана под руку.
- Тритон, возьми его за другую руку.
Вдали раздался вой сирен. Кто-то успел вызвать копов.
Рассел все еще стоял на ногах нетвердо. В расплющенный нос
ему сунули салфетки, и он выглядел глупо и нелепо с торчащей из ноздрей бумагой.
Два раза ему пришлось прокашляться, чтобы заговорить, и голос все равно звучал
хрипло, сдавленно, с болью:
- Ах ты сука! Я ж тебе такое за это сделаю!
- Когда сможешь стоять сам, и тебе нос починят, я буду рада
провести ответный матч.
Он плюнул в мою сторону, но плохо прицелился, и все зря
попало на пол. Грубо, но не слишком эффективно.
- Пошли, - сказал Гарольд, пытаясь переместить действие
поближе к двери. Сирены выли уже совсем рядом.
Но Рассел еще не закончил. Он повернулся, увлекая за собой
двух других.
- Я твою суку вы... а мальчишку с девчонкой койотам брошу!
- До Рассела медленно доходит, - сказала я. Бекки уже
плакала, а Донна так побледнела, что я боялась, как бы она не грохнулась в
обморок. Лица Питера я не видела, потому что мне пришлось бы для этого
отвернуться от противников, так что не знаю, как выглядел он. Но не слишком
красиво.
Копы ввалились, когда Гарольд все еще пытался вытащить
Рассела в двери. Мы с Эдуардом воспользовались суматохой, чтобы убрать стволы.
Двое копов в форме не очень поняли, кого надо арестовывать, но свидетели
слышали угрозы Рассела и видели, как он пытался нас запугать до того, как я его
успокоила. Никогда не видела столько таких охочих свидетелей. Обычно никто
ничего не видел и не слышал, но сейчас заплаканная девочка на руках у мамы
освежила людям память. Вообще-то Рассел имел бы право выдвинуть против нас
обвинение, но люди из кожи лезли, свидетельствуя, что он нам угрожал. Один
вообще клялся, что видел, как Рассел вытащил нож. Поразительно, как быстро
сюжет обрастает подробностями. Насчет ножа я не могла подтвердить, но было
достаточно свидетелей угрозы, чтобы шансы попасть в тюрьму для меня резко
снизились. Эдуард вытащил свои документы Теда, и полисмены знали его
понаслышке, если не в лицо. Я показала лицензию истребителя и разрешение на
ношение оружия. Строго говоря, я носила оружие скрыто, и разрешение не было
действительно в этом штате. Но я объяснила, что надела пиджак, чтобы не смущать
детей. Копы покивали, все записали и вроде бы этим удовольствовались.
Помогло еще и то, что Рассел поливал полисменов
неподобающими словами и вообще имел такой бандитский вид, а я была такая
безобидная, такая миниатюрная, такая женственная и намного менее страшная с
виду, чем он. Эдуард дал копам свой адрес, сказал, что я остановилась у него, и
нас отпустили на свободу.
Администрация тут же предложила нам другой столик, но Донна
и дети почему-то потеряли аппетит. Я была все так же голодна, но меня никто не
спросил. Эдуард заплатил за еду и отказался от предложения завернуть нам ее
навынос. Я оставила на окровавленном столе чаевые, несколько излишние, как
извинение за беспорядок. И мы ушли, и так я и не поела. Может, если я попрошу
вежливо, Эдуард подъедет к окошку "Макдональдса". В шторм любой порт
хорош.
Глава 14
На стоянке Донна разрыдалась, Бекки стала ей вторить. Только
Питер молчал и не участвовал в общей истерике. Чем больше плакала Донна, тем
сильнее заводилась Бекки, будто они друг друга накручивали. Девочка рыдала
икающими всхлипами, на грани гипервентиляции. Я посмотрела на Эдуарда и
приподняла брови. Он не изменился в лице. Пришлось его толкнуть локтем. Он
одними губами спросил:
- Которую?
- Девочку, - ответила я так же.
Он присел перед Донной, которая прижалась к бамперу его
"хаммера", стискивая в объятиях дочь.
- Давай-ка я поведу ребенка немного пройтись.
Донна заморгала, будто видела его и слышала, но слова до нее
не доходили. Эдуард протянул руки и стал буквально отрывать пальчики ребенка от
матери.
Бекки повернулась и припала к нему, уткнувшись лицом ему в
плечо. Он глянул на меня поверх ее головы, и я махнула ему рукой, чтобы шел
подальше. Эдуард, не задавая вопросов, пошел по дорожке у края парковки,
медленно покачивая девочку, успокаивая ее.
Донна, закрыв лицо руками, сжалась в комок, ткнувшись
головой себе в колени. Всхлипывания почти переходили в завывания. Черт, плохо.
Я посмотрела на Питера. Он глядел на нее с отвращением, недоумением. В этот миг
я поняла, что взрослый он не только потому, что застрелил убийцу своего отца.
Его мать позволяет себе истерику, а он нет. В критической ситуации голову
сохранял он. Чертовски это несправедливо, если хотите знать мое мнение.
