Донна остановилась и повернулась, увлекая за собой Эдуарда.
- Анита, это слишком тяжелая сумка. Пожалуйста, позволь Теду
ее понести. - И она добродушно подтолкнула его в мою сторону.
Эдуард направился ко мне. Даже походка у него стала
переваливающейся, как будто он много времени проводил в седле или на лодке. А с
лица не сходила улыбка Теда, только глаза выглядывали из-под маски. Мертвые
глаза, пустые, и любовь не сияла в них. Черт бы его побрал. Он действительно
наклонился вперед, и его ладонь стала смыкаться над моими пальцами и ручкой
сумки.
- Не смей! - прошипела я, вложив в это слово всю свою
злость.
У него чуть округлились глаза, и он знал, что я говорю не
только о сумке. Выпрямившись, он обратился к Донне:
- Она от моей помощи отказывается.
Он чуть подчеркнул слово "моей".
Она укоризненно цокнула языком и подошла к нам.
- Ну не будь упрямой, Анита. Пусть Тед тебе поможет.
Я посмотрела на нее, зная, что беспристрастным мое лицо не
назовешь, совсем сменить его злое выражение я не могла.
Донна чуть удивленно подняла брови.
- Я тебя чем-нибудь обидела?
Я покачала головой:
- Нет, я на тебя не сержусь.
Она обернулась к Эдуарду:
- Милый Тед, кажется, она на тебя сердится.
- Думаю, ты права. - Глаза у него снова искрились любовью и
весельем.
Я попыталась спасти положение:
- Да нет, просто Тед должен был мне сказать о вашей
помолвке. Я не люблю сюрпризов.
Донна склонила голову набок, посмотрела на меня долгим,
изучающим взглядом. Хотела было что-то сказать, но передумала.
- Ладно, я постараюсь со своей стороны не преподносить тебе
больше сюрпризов.
Она чуть плотнее прижалась к руке Эдуарда, и взгляд ее карих
глаз стал чуть менее дружелюбным.
Я поняла, вздохнув, что Донна теперь решила, будто я ревную.
Слишком сильной была моя реакция для дружеских и деловых отношений. Я не могла
сказать ей, что именно мне не нравится, поэтому и смолчала. Пусть лучше она
думает, что у нас с Тедом что-то было, чем узнает правду. Видит Бог, ей
предпочтительнее принимать нас за бывших любовников. Она любила не
существующего реально человека, даже если и опиралась на самую что ни на есть
настоящую руку.
Я крепче сжала ручку сумки и двинулась к выходу, шагая рядом
с Донной. Ей было бы неловко, если бы я шла сзади, поэтому я с ними
поравнялась. Я и в лучшие времена не слишком умею поддерживать светскую беседу,
а сейчас и подавно ничего не приходило в голову, поэтому наше молчание
становилось все тягостнее для меня и для Донны. Для нее - потому что она по
натуре своей была женщиной общительной. Для меня - потому что я знала, как
мучительно для нее такое молчание, и не хотела усугублять неловкость
сложившейся ситуации.
Она прервала молчание первой.
- Тед мне говорил, что ты - аниматор и охотник на вампиров.
- Я предпочитаю слово "истребитель", но он прав. -
И в отчаянной попытке быть вежливой я спросила: - А чем ты занимаешься?
Она наградила меня ослепительной улыбкой, которая выделила
складки с обеих сторон тонких и чуть-чуть напомаженных губ. Я обрадовалась, что
на мне нет косметики: может быть, это убедит ее, что я не охочусь за
Эдуардом-Тедом.
- У меня магазин в Санта-Фе.
- Она продает аксессуары для экстрасенсов, - добавил Эдуард,
улыбнувшись мне поверх ее головы.
Мне стоило труда сохранить невозмутимое выражение лица.
- А какие аксессуары?
- Хрустальные шары, карты таро, книги - в общем, полный
набор всего.
Я хотела сказать: "Ты же не экстрасенс", но
промолчала. Мне встречались люди, убежденные, что у них есть парапсихический
талант, которого на самом деле не было. Если Донна из тех, кто умеет себя
обмануть, зачем мне прокалывать этот мыльный пузырь? Поэтому я сказала:
- И в Санта-Фе такие вещи хорошо идут?
- О, у нас было полно лавок вроде моей, "Новый
век" в Санта-Фе пошел на ура, но потом налоги на недвижимость взлетели до
небес, и почти все новые экстрасенсы переехали дальше в горы, в Таос. За
последние лет пять энергия в Санта-Фе поменялась. Она по-прежнему положительна,
но в Таосе теперь лучше. Не знаю почему.
Она говорила об "энергии" как об общепризнанном
факте и не пыталась объяснять, будто я и так пойму. Она придерживалась общего
мнения, что если ты зарабатываешь на жизнь поднятием мертвых, то ты и в других
областях тоже экстрасенс. Часто так оно и есть, но не всегда. То, что, по ее
словам, является энергией, я называла ощущением места. У некоторых мест есть
ощущение, хорошее или плохое, бодрящее или опустошающее. Старая идея genius
loci продолжала жить и процветать в новом веке под иным именем.
- А карты ты читаешь? - спросила я. Это был вежливый способ
узнать, верит ли она, что у нее есть сила.
- О нет, - ответила Донна. - У меня очень малые способности.
Мне бы хотелось читать по картам или хрусталю, но я всего лишь умею их хранить.
Мой талант в этой жизни - помогать другим открывать свою силу.
Похоже было на слова психотерапевта, который верит в прошлые
жизни. Я достаточно встречала их у могил, чтобы знать этот жаргон.
- Значит, ты не экстрасенс? - спросила я, просто чтобы
убедиться, что она это знает.
- Совсем не экстрасенс. - Она мотнула головой, подчеркивая
свои слова, и я заметила, что у ее золотых сережек форма египетского креста.
- Вообще-то большинство тех, кто идет в этот бизнес,
экстрасенсы.
Она вздохнула:
- Экстрасенс, к которой я сейчас хожу, говорит, что в этой
жизни я блокирована, потому что в прошлый раз злоупотребила своим даром. Она
говорит, что в следующий раз магия будет мне доступна.
Ей все-таки кажется, что я верю в реинкарнацию и в
психотерапию прошедшей жизни - из-за моей профессии. Или же Эдуард-Тед врал ей
насчет меня просто ради собственного удовольствия. Однако я не стала говорить,
что я христианка и в реинкарнацию не верю. В конце концов, на планете больше
религий, верящих в реинкарнацию, чем не верящих. Кто же я такая, чтобы
придираться?
И все же я не смогла удержаться от еще одного вопроса:
- А с Тедом вы в прошлой жизни были знакомы?
- Нет, на самом деле его порода для меня новая, хотя Бренда
говорит, что его душа очень стара.
- Бренда - это твой экстрасенс?
Она кивнула.
- Насчет старой души я с ней согласна, - сказала я.
