- Аминь, - улыбнулся он.
Я посмотрела на него:
- Ты знаешь, то, что ты сказал, меня пугает. От твоих
фантазий охотиться за мной мурашки бегут по коже.
- Извини, - сказал он, все еще весело улыбаясь.
- Честно говоря, если о половине своей души ты говорил
серьезно, это пугает куда больше. С тех пор как мы знакомы, я знала, что ты
можешь меня когда-нибудь убить, но влюбиться... это уж ни в какие ворота не
лезет.
Улыбка чуть поблекла.
- Ты знаешь, если бы мы могли любить друг друга, сложностей
в нашей жизни было бы меньше.
- А ну-ка выкладывай всю правду, Эдуард. У тебя когда-нибудь
были насчет меня романтические соображения?
Он даже не задумался - просто помотал головой.
- У меня тоже. Ладно, встретимся у машины.
- Я тебя здесь подожду.
Я глянула на него:
- Зачем?
- Мне не надо, чтобы ты стала по дороге подначивать Олафа, а
меня не будет рядом, чтобы вас разнять.
- Разве я стала бы его обижать?
Он только покачал головой:
- Ладно, бери запасные стволы и поехали. Я все-таки хочу до
рассвета поспать.
- Разумно.
Я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Тут же в нее
постучали. Я медленно ее открыла, хотя была совершенно уверена, что это Эдуард.
- Ты поедешь в клуб как моя гостья, просто подруга. Если
вампы не будут знать, кто ты, они могут проявить беспечность и выболтать то,
что для тебя будет иметь смысл, а для меня нет.
- А что, если меня разоблачат? Ее Божественность не спустит
на тебя собак, что ты тайком привел с собой истребительницу?
- Я ей скажу, что ты хотела посмотреть лучшее в городе шоу,
но я боялся, что они не захотят пускать истребительницу. И что ты здесь
абсолютно не по истребительским делам.
- Ты так и скажешь - не по истребительским делам?
Он улыбнулся:
- Наверное. Она любит, чтобы мужчины были либо абсолютно
серьезны, либо очень легкомысленны.
- Она. Ты вроде бы с ней знаком?
- Конечно. Тед ликвидирует только одичавших. И во многих
гадючниках местных монстров ему рады.
- Великий актер Эдуард.
- Я хорошо работаю под прикрытием.
- Это я знаю, Эдуард.
- Но тебе всегда неуютно наблюдать меня за этой работой.
Я пожала плечами:
- Ты такой хороший актер, Эдуард, что иногда я начинаю
задумываться, когда ты не играешь.
Он перестал улыбаться, и лицо его стало отрешенным, будто
жизнь из него ушла.
- Собирайся, Анита.
Я закрыла дверь. Кое в чем я лучше понимала Эдуарда, чем
любого из мужчин, с которыми встречалась. Зато в других вещах он был для меня
самой большой загадкой. Я помотала головой, в буквальном смысле стряхивая эти
мысли, и оглядела комнату. Если мы сюда придем на рассвете, я буду усталая, а
значит, буду беспечная и расслабившаяся. Поэтому лучше кое-что поменять сейчас,
на свежую голову.
Единственное кресло в комнате пойдет под дверную ручку, но
лишь тогда, когда я приду ночевать. Миниатюрных куколок я переставила с комода
на подоконник. Если кто-нибудь откроет окно, они упадут на пол. На стене
висело, небольшое зеркальце в обрамлении оленьих рогов - его я положила на пол
под окно на случай, если ни одна куколка не упадет. Чемодан я поставила рядом с
дверью на случай, если кто-то сумеет открыть дверь, не перевернув кресло, -
тогда Олаф споткнется о чемодан. Конечно, с тем же успехом об него могла
споткнуться я, выходя из туалета. Стоило только подумать, как мне туда
понадобилось. Ладно, при выходе зайду. Эдуард пока постоит у двери, чтобы Олаф
не помешал.
Я покопалась в чемодане. Носить снаряжение для охоты на
вампиров было бы противозаконно, не имея ордера суда на ликвидацию, - это
приравнивалось к предумышленному убийству. Но некоторые дополнительные штучки
никаким законом не запрещались. У меня были с собой два тоненьких флакона
святой воды с резиновыми пробочками. Пробку поддеваешь большим пальцем, и она
выскакивает - вроде ручной гранаты, но опасной только для вампиров. Она куда
более "дружественна к пользователю", чем обычная граната.
Святую воду я рассовала по задним карманам, и на темной
материи брюк флаконы были почти незаметны. Крест у меня уже был на шее, но
случалось, что с меня кресты срывали, так что я взяла запасные. Простой
серебряный крест с цепочкой я сунула в передний карман джинсов, а второй такой
же - в карман черного пиджака. Потом открыла коробку с новыми патронами.
Мне почти два года назад пришлось съехать с квартиры. Когда
я там жила, то заряжала пистолеты безопасными глейзеровскими патронами, чтобы
шальная пуля не угодила в соседа. Глейзеры не пробивают стен, но, как сообщил
мне Эдуард и кое-кто из моих друзей в полиции, мне везло. Они дробят кость, но
не пробивают ее - примерно такая разница, как между выстрелом из винтовки и из
дробовика. Эдуард даже приехал в город, чтобы свозить меня в тир и испытать
боеприпасы. Он меня свозил в тир, расспросил о конкретных перестрелках, где я
участвовала, и от него я узнала, что глейзеры делали то, что я от них хотела,
поскольку почти каждый раз я стреляла почти в упор и на поражение. А нужно было
как-то подстраховаться во время стрельбы с более безопасной дистанции, чем на
расстоянии вытянутой руки. Это также объясняет, почему мне случалось попадать в
старых вампов издали, а они не останавливались. А может, и не объясняет. Может,
они просто были достаточно старыми, но... Эдуард был очень убедителен.
Требуется что-то с большей пробивной способностью и убойной силой - патрон,
предназначенный убивать, а не ранить. Посмотрим правде в глаза: когда я
последний раз стреляла в противника, чтобы ранить? Намерение было - убить, а
случайно получались ранения.
В общем, я остановилась на пистолетных патронах
"Хорндей Кастом ХТР". Точнее говоря - 9 мм, "Люгер", 147
JHP/XTP, естественно, с серебряной оболочкой. Есть и другие виды пуль со
срезанной головкой, расширяющиеся при ударе, но они вовсе не уходят так глубоко
в массу тела. При работе с вампиром надо точно попадать в жизненно важные
органы, а не делать просто большую дыру. Есть и пули с большей проникающей
способностью, которые надежно пробивают тело навылет. Но все боеприпасы
"Хорндей ХТР" рассчитаны на поражение цели, но не навылет, чтобы
"не создавать риска". Последняя фраза - цитата из какого-то материала
"Хорндей Мэнюфэкчеринг". Эти патроны отвечают требованиям ФБР к
пробивной силе. Федералы даже больше чем я, лапушка, волнуются о том, что
будет, когда пуля вылезет с той стороны плохого парня и полетит дальше. Вдруг
она попадет в ребенка, в беременную женщину, в прогуливающуюся монахиню? Когда
пуля попала в цель и вышла навылет, уже непонятно, где она остановится. Поэтому
надо сделать так, чтобы она не вылетела из мишени, но чтобы и мишень уже не
встала.
