Эдуард ответил:
- Давай поедем туда с тобой не так открыто. Оглядишься в
клубе, познакомишься с монстрами, пока они не знают, кто ты.
- Зачем?
- Ты знаешь ответ.
- Ты хочешь, чтобы я осмотрелась, хочешь воспользоваться
моим опытом до того, как они узнают, что опыт у меня есть.
Он кивнул.
- Но ты хочешь, чтобы я была Анитой Блейк и произвела на
монстров впечатление.
- Да.
- Трудно совместить одно с другим.
- Изображай туристку, пока они тебя не узнают, а потом будь
собой.
- Лучшее из обоих миров, - сказала я.
- Вот именно.
Я посмотрела на него подозрительно:
- Это и есть твой план? И у тебя нет никаких задних мыслей?
Он расплылся в улыбке Теда - медленной, ленивой,
простодушной.
- Да разве я мог бы?
Я только мотнула головой и пошла к спальням.
- Извини, что спросила. Я переоденусь во что-нибудь более...
парадное, - произнесла я, не оборачиваясь.
Эдуард не окликнул меня, не сказал, что переодеваться не
надо. Так что сегодня мы придем туда переодетыми. Не люблю работу под легендой.
Просто совершенно этого не умею.
И еще я не собирала вещи с учетом похода в клуб.
Переоделась я в черные с иголочки джинсы, что у меня были.
Кроссовки подойдут, потому что ничего другого у меня с собой все равно нет.
Кроме других кроссовок. Все мои блузки были разного цвета и одного или двух
стилей. Я привыкла, найдя что-нибудь подходящее, покупать сразу пару, если оно
мне нравится, и несколько штук разных цветов, если уж очень, очень нравится.
Поэтому на мне была одежда прошлогодней моды и отставала от современной, но
меня это не очень-то трогало.
Была у меня ярко-синяя футболка с глубоким декольте. Таков
был фасон почти всех блузок, что я положила в чемодан. Синий был чуть мягче
остальных цветов. Я положила чуть-чуть теней на веки, подвила ресницы и нанесла
на них тушь, слегка подрумянилась и использовала малость яркой помады - вполне
достаточно для театрального эффекта.
Посмотреться как следует в небольшое зеркало спальни я не
могла, но хотя бы косметика выглядела нормально. Черная кобура очень выделялась
на фоне синей блузки, но для того у меня есть черный пиджак. Так как снять его,
не ослепив публику оружием, я не могла, то надела заодно и наручные ножны с
серебряными ножами. Если уж мне придется всю ночь париться в пиджаке, так можно
и ножи прихватить. И вообще заранее не предугадаешь, когда пригодится хороший
клинок. Пробежав по волосам щеткой, я решила, что одевание окончено.
Очевидно, вид у меня был что надо, так как Бернардо сказал:
- Беру свои слова обратно. Если бы ты прихватила платье, ты
была бы даже красивее меня.
Я покачала головой:
- Не была бы, но спасибо на добром слове.
- Поехали, - сказал Эдуард.
- У нее слишком грудь открыта, - заметил Олаф.
Я глянула на его застегнутую на все пуговицы черную рубашку:
- А у тебя соски видны.
У него потемнело лицо. Наверное, это он покраснел.
- Стерва!
- Сам такой и лошадь твоя такая.
Эдуард встал между нами, успокаивая Олафа. А мне он сказал:
- Не дразни его, если не хочешь беды.
- Он начал, - огрызнулась я.
Он посмотрел на нас ледяным взглядом, который я у него
видела, когда он убивал.
- Мне все равно, кто начнет, но закончу я. Это ясно?
Мы с Олафом посмотрели на него, потом друг на друга.
- Ясно, - сказал Олаф.
- Абсолютно ясно, - подтвердила я.
- И хорошо. - Лицо Эдуарда превратилось в улыбающуюся
рожицу, и он стал на несколько лет моложе. Как это у него получается? - Тогда
пошли.
И мы пошли.
Глава 23
Клуб "Обсидиановая бабочка" был расположен между
Санта-Фе и Альбукерком, в стороне от дороги, и напоминал обыкновенное индейское
казино. По всему облику он казался фешенебельной ловушкой для туристов. Нам
пришлось сделать круг, пока нашлось место на парковке.
Здание было стилизовано под ацтекский храм. Или - не мне
судить - являлось настоящим ацтекским храмом, но снаружи оно выглядело как
декорация к фильму. Красный неон складывался в угловатые резные лица, и
название тоже было написано красным неоном. Очередь огибала угол здания и
уходила в жаркую ночь. Я в чужом городе, клубный менеджер мне не знаком, так
что без очереди мне было не проскочить. Но стоять в ней тоже не хотелось.
Эдуард уверенно направился к голове очереди, будто знал
что-то, недоступное нам, мы и последовали за ним, как послушные собачки. Мы не
были единственной четверкой, желающей попасть в клуб, только наша четверка не
состояла из пар. Чтобы не выделяться, нам нужна была хотя бы еще одна женщина.
Но Эдуард, кажется, не стремился слиться с толпой. Он подошел к голове очереди,
где стоял крупный широкоплечий мужчина очень индейского вида с голой грудью,
одетый во что-то, очень похожее на юбку, но все же, наверное, не юбку, и
широкий воротник с псевдозолотым шитьем закрывал его плечи, как мантия. На
голове у него была корона с перьями попугая мако и еще какими-то поменьше,
которых я не знала.
Уж если вышибала на дверях у них таков, то мне действительно
интересно посмотреть. Только я надеялась, что у них полным-полно ручных
попугаев, и птичек не убивали ради этих перьев.
- Мы к профессору Даллас, она нас ждет, - произнес Эдуард
самым лучшим своим голосом компанейского и жизнерадостного парня.
- Фамилии, - произнес вышибала в золоте и перьях. Расцепив
скрещенные на груди руки, он посмотрел на планшетку, которая все это время была
у него в руке.
- Тед Форрестер, Бернардо Конь-в-Яблоках, Олаф Гундерссон и
Анита Ли.
Это новое имя привлекло мое внимание. Очевидно, он всерьез
хотел, чтобы я пришла инкогнито.
- Документы.
Я очень постаралась сохранить безразличное лицо, но это
потребовало усилий. Фальшивых документов у меня не было. Я посмотрела на
Эдуарда.
Он протянул швейцару водительские права, потом, все еще
улыбаясь, сказал мне:
- Ну, видишь, я был прав, что не дал тебе оставить права в
машине.
И он протянул швейцару вторые права.
Тот задержал на нас взгляд чуть дольше, чем, по-моему,
следовало бы, будто что-то заподозрил. У меня действительно напряглись плечи в
ожидании, что он сейчас повернется ко мне: "Ага, а документик-то
фальшивый!" Но он этого не сделал. Отдав Эдуарду оба документа, он
повернулся к Бернардо и Олафу. Они ждали, держа водительские права наготове,
будто им было не впервой.
