- Да черт побери, Эду... Тед!
Дело было не в их численности. Проблему создавала моя
способность их чувствовать. Мне случалось быть в окружении сотни вампиров, но
те не действовали на меня так, как эти. Не знаю, то ли то моя отгороженность от
Жан-Клода делала меня для них уязвимее, то ли у меня с тех пор усилились
некромантические способности. Или просто Итцпапалотль была куда сильнее, чем
тот Мастер, и ее сила превращала их во что-то намного большее, чем обычные
вампы. В комнате их было около сотни, и я получала впечатление от каждого в
отдельности и от всех одновременно или почти от всех. У меня сейчас щиты были
отличные, и я могла отгородиться от противоестественных явлений, но не в таких
масштабах. Если бы меня спросили, я бы сказала, что в этой комнате нет вампира
моложе ста лет. От некоторых исходили вспышки при долгом взгляде на них, вроде
как резкий удар силы, возраста. Каждой из четырех женщин в правом углу было
больше пятисот лет. На меня были устремлены их черные глаза, кожа казалась
темной, но не настолько, а как бы с легким загаром. У тех четырех был
терпеливый, пустой взгляд.
Голос Обсидиановой Бабочки прозвучал из середины комнаты, но
ее не было видно за вампирами.
- Я не проявила к вам насилия, и все же вы вытащили оружие.
Вы ищете моей помощи, но грозите мне.
- Здесь ничего личного, Итц... - Я запнулась на ее имени.
- Можете называть меня Обсидиановая Бабочка.
Странно было говорить с ней, не видя ее за фигурами
вампиров.
- Здесь ничего личного, Обсидиановая Бабочка. Просто я знаю,
что если убрать оружие, то потом у меня будет чертовски мало шансов снова
вытащить его раньше, чем кто-нибудь из твоих питомцев перервет мне горло.
- Ты не доверяешь нам, - сказала она.
- А ты нам, - ответила я.
Тогда она рассмеялась. Это был обычный смех молодой женщины,
но к нему, словно напряженное эхо, присоединился смех других вампиров, и их
голоса были чем хотите, но только не нормальными. В этом смехе была дикая
нотка, отчаяние, будто они боялись не смеяться. Интересно, а какое наказание их
ожидало за это?
Смех затих, если не считать высокого мужского голоса.
Остальные вампиры затихли, и в наступившей тишине они казались отлично
выполненными статуями - каменными и крашеными, - вовсе не живыми. Они замерли,
как груда предметов, и будто чего-то ждали. И только звучал этот высокий,
нездоровый смех, забирая все выше и выше, как в фильмах, где показывают
сумасшедший дом или лабораторию чокнутого ученого. От этого голоса у меня
волоски поднялись на руках, и магия тут была ни при чем. Просто становилось
жутко.
- Если вы уберете оружие, я отошлю почти всех своих прочь.
Так ведь честно?
Может, и честно, только мне это не нравилось. Меня больше
устраивало держать пистолет наготове. Конечно, толк от него был бы лишь в том
случае, если, убив нескольких из них, я остановила бы тем самым остальных, но
этого не случится. Если она пошлет их в ад, они примутся рыть дыру. Если она им
скажет броситься на нас, они так и сделают. Пистолеты - лишь страховочный
прием, тактика затяжки времени. Всего несколько секунд мне понадобилось, чтобы
все это продумать, но ужасный смех никак не прекращался, будто голосила одна из
тех жутких кукол, в которые вставлен закольцованный ролик со смехом.
Я почувствовала, как плечо Эдуарда прижалось к моему. Он
ждал моих действий, надеясь на мой опыт и знания. Ладно, может, нас и не убьют
по моей вине. Вложив пистолет в кобуру, я потерла руку о бедро. Слишком долго я
крепко держала в руке оружие. Нервничаю, оказывается?
Эдуард убрал пистолет. Бернардо остался на лестнице, и я
поняла, что он следит, чтобы никто не появился сверху и не отрезал нам отход.
Приятно было, конечно, работать не только вдвоем, но еще и знать, что и все
остальные твои сторонники готовы стрелять в любой движущийся объект. Никаких
моральных переживаний, никаких рефлексий - дело прежде всего.
Конечно, Олаф уже был рядом с Даллас. Пистолет он и не думал
вынимать. Он пер в самую гущу вампиров, следуя за подпрыгивающим хвостом волос
к гибели. Ладно, пусть к возможной гибели.
Вампиры сделали вдох, синхронно, как будто сотня тел с
единым разумом. Жизнь - за отсутствием лучшего слова - вернулась к ним.
Некоторые были совсем похожи на людей, но многие выглядели бледными,
изголодавшимися и слабыми. Лица чересчур стянуты, будто кости черепа хотят
пробиться сквозь иссохшую кожу. Естественный ее цвет был не совсем белый, а
посмуглее, поэтому я не заметила у них привычной бледности привидений. Я почти
удивилась, обнаружив вдруг, что в основном мои знакомые вампиры - белые. А
здесь такие были в меньшинстве.
Вампиры поплыли к двери, по крайней мере некоторые из них.
Другие еле плелись, не в силах поднять ноги, будто на самом деле были больны.
Насколько мне известно, вампиры подхватить болезнь не могут. Но у этих вид был
нездоровый.
Один споткнулся и рухнул возле меня, тяжело плюхнувшись на
четвереньки. И так и остался лежать, низко склонив голову. Кожа у него была
грязно-белая, как снег, слишком долго пролежавший возле оживленного шоссе.
Другие вампиры его просто обходили, как пень на дороге. Костлявые, как у
скелета, руки едва обтягивались кожей. Светлые, почти белые волосы свисали,
обрамляя лицо. Оно напоминало череп. Глаза ушли так глубоко в орбиты, что
казались огоньками в конце длинных черных туннелей. Этому я не боялась смотреть
в глаза. Ему явно не под силу было подчинить меня глазами. Скулы у вампира
выпирали так, что казалось, вот-вот пробьют кожу.
Между едва заметными губами высунулся бледный язык.
Бледно-бледно-зеленые глаза смахивали на больные изумруды. Тонкие крылья носа
раздулись, будто он принюхивался к воздуху. Наверное, так оно и было. Вампиры
не полагаются на обоняние, как оборотни, но оно у них куда лучше, чем у людей.
Вампир стал втягивать в себя воздух, закрыв глаза, задрожал, будто собирался
упасть в обморок. Никогда не видела такого у вампиров. Это застало меня
врасплох - тут я и оплошала.
Я увидела, как он напрягся, и рука моя метнулась к
браунингу, но времени не хватило - он уже был всего в футе от меня. Даже не
успела я взяться за рукоять, как он налетел на меня так, что дыхание у меня
сперло. Рука вампира схватила меня за лицо, отворачивая голову в сторону,
обнажая шею, прежде чем я успела хотя бы вздохнуть. Вампира я уже не видела, но
ощутила движение и поняла, что он выпустил клыки для удара. Руки он мне не
блокировал, и я продолжала тянуться к пистолету, хотя знала, что не успею его
вытащить и навести. Он сейчас всадит клыки мне в шею, и я не могу ему помешать
- эта мысль только мелькнула в голове, и я даже испугаться толком не успела.
Что-то дернуло вампира назад. Рука его вцепилась мне в
пиджак и не выпускала. Эта отчаянная хватка чуть не сбила меня с ног, но
пистолет вытащить я успела, а удержаться на ногах - уже дело десятое.
Отощавшего вампира сгреб в охапку здоровенный ацтекского
телосложения вампир, который упустил и оставил на свободе только его костлявую
руку.
