Даже кораль, полный лошадей, нервно мечущихся по бесконечным
кругам, казался срежиссированным. Дом представлялся мне не совсем таким, как
мне рисовался, а слишком приземистый, построенный из белого известняка, как дом
Эдуарда, но поновее. Если убрать кучу полицейских машин, "скорой
помощи" и какое-то спасательное оборудование, картина была бы живописной в
стиле "одинок я в прериях глухих".
Полицейские машины вертели мигалками, и трещали вовсю
полицейские рации. Я подумала, не от всего ли этого - мигалок, раций,
многолюдья - нервничают лошади. Я не очень-то смыслю в лошадях, но вот так
мотаться по загону туда-сюда - вряд ли нормальное для них поведение. Интересно,
они стали бегать по кругу до или после прибытия полицейских? Они тоже, как
собаки, умеют чуять злобных тварей? Без понятия. Даже не знаю, у кого спросить.
Нас остановил коп в форме сразу за воротами. Спросив наши
фамилии, он ушел кого-то искать, кто бы нас пропустил или же велел нас выкинуть
ко всем чертям. Я подумала, здесь ли лейтенант Маркс. Приглашение исходило от
него, и было бы вполне вероятно встретиться с ним. Чем же пригрозили его
карьере, что он пригласил меня обратно?
Мы молча ждали. Пожалуй, приличную часть нашей взрослой
жизни мы провели в ожидании, пока тот или иной тип в мундире не даст нам
разрешение работать. Раньше это действовало мне на нервы, а теперь я просто
ждала. То ли сказываются зрелые годы, то ли устала цапаться по мелочам?
Хотелось бы думать, что годы повлияли, но это наверняка было не так.
Полицейский вернулся в сопровождении Маркса.
Светло-коричневый пиджак начальника хлопал на жарком ветру, приоткрывая
пистолет на правом бедре. Лейтенант шел резким шагом, глядя в землю, весь из
себя деловой, и избегал смотреть на нас. Быть может, на меня.
Коп добрался до нас первый, но встал чуть в стороне от
открытой двери водителя и пропустил лейтенанта. Маркс подошел, глядя только на
Эдуарда, будто если на меня не смотреть, то меня и нет.
- Кто эти люди у вас на заднем сиденье?
- Отто Джеффрис и Бернардо Конь-в-Яблоках.
Я отметила, что Олаф должен использовать псевдоним, а
Бернардо выступает под настоящим именем. Угадайте, кто объявлен в розыск?
- Кто они такие?
Я бы не знала, что на это ответить, зато знал Эдуард:
- Мистер Конь-в-Яблоках - свободный охотник, как я, а мистер
Джеффрис - отставной сотрудник правительственного учреждения.
Маркс посмотрел на Олафа через стекло. Олаф посмотрел в
ответ.
- Правительственного учреждения. Какого именно?
- Если вам интересно, свяжитесь с государственным департаментом,
и они подтвердят, кто он такой.
Маркс постучал Олафу в окно.
Олаф опустил окно, нажав на почти бесшумную кнопку на
рукоятке.
- Да? - сказал он; в голосе у него почти не слышалось
обычного гортанного немецкого рокота.
- Какой работой вы занимались в госдепартаменте?
- Позвоните им и спросите.
Маркс мотнул головой.
- Я должен пропустить вас и Блейк к осмотру, но эти двое не
пойдут. - Он ткнул большим пальцем через плечо в сторону заднего сиденья. -
Останутся в машине.
- Почему? - спросил Бернардо.
Маркс посмотрел на него в открытое окно. Сине-зеленые глаза
почти позеленели, и я начала понимать, что это у него признак злости.
- Потому что я так сказал, и у меня есть табличка, а у вас
нет.
Что ж, это было хотя бы честно.
Эдуард заговорил, опередив Бернардо, который успел только
нечленораздельно хмыкнуть.
- Здесь вы командуете, лейтенант. Мы, гражданские, здесь
только по вашей милости, и мы это знаем. - Он вывернулся, чтобы сидящие сзади
видели его глаза, а Маркс нет. Я заметила холодное и предостерегающее выражение
на его лице. - Они с удовольствием посидят в машине. Правда, ребята?
Бернардо с недовольным видом погрузился в сиденье, угрюмо
скрестил руки на груди, но кивнул. Олаф же только сказал:
- Конечно. Как прикажет господин полисмен.
Голос его был безразличным и спокойным. Само отсутствие
интонации должно было пугать, будто говорит он одно, а на уме у него совсем
другое.
Маркс поморщился, но отошел от машины. Он неуверенно
попытался обхватить себя рукой, будто хотел дотронуться до пистолета, однако не
выдавая своего испуга. Я подумала, каким мирным тоном говорил Олаф, но при этом
глаза его смотрели вовсе не дружелюбно.
Что-то в поведении Маркса насторожило полисмена в форме, и
он шагнул ближе к лейтенанту, держа руку на рукояти пистолета. Не знаю, какая
случилась перемена с Олафом, но почему-то копы нервничали. Он не шевельнулся,
только лицом повернулся к ним. Что же в этом лице заставило их так дергаться?
- Отто, - произнес Эдуард тихо, так, что слышно было только
в машине. Но как и дома в обращении "Олаф", так и в одном этом слове
был зловещий смысл с намеком на дьявольские последствия.
Олаф моргнул и повернулся к Эдуарду. Лицо отпугивало
какой-то свирепостью, будто он приподнял маску и обнажил скрытое под ней
безумие. Но я подумала, что это у него напускная страшилка. Не настоящий
монстр, но люди при виде его шарахнутся, не особо задумываясь.
Он мигнул еще раз и отвернулся к окну со спокойным и
безобидным видом.
Эдуард выключил мотор и протянул ключи Бернардо:
- Если захотите радио послушать.
Бернардо нахмурился, но ключи взял:
- Вот спасибо, папочка!
Эдуард повернулся к полицейским.
- Мы готовы идти, если вы не против, лейтенант.
С этими словам он открыл дверь, и Марксу с его подчиненным
пришлось шагнуть назад.
Я поняла, что мне пора выходить. И только когда я обошла
машину и оказалась на виду у Маркса, он обратил на меня внимание, состроив
суровую мину. Ненависть свою он, конечно, сдерживал, но бесстрастного лица у
него не получилось. Не по душе ему было мое присутствие. Интересно, кто его так
прищучил, что он позвал меня обратно?
Он открыл рот, будто что-то хотел сказать, но передумал и
просто направился к дому. Полисмен в форме шел за ним по пятам, мы с Эдуардом -
следом. Эдуард снова нацепил маску рубахи-парня, улыбался и раскланивался с
полицейскими, со спасателями - со всеми, кто попадался навстречу. Я шла рядом с
ним, стараясь не хмуриться. Никого здесь я не знала, а приветствовать
незнакомых как друзей, с которыми сто лет не видались, я плохо умею.
Во дворе было полно копов. Я заметила по крайней мере двух в
форме, а штатских хоть пруд пруди, особняком держались несколько детективов. Не
знаю, чему такому учат в ФБР, что они всегда выделяются среди других. Чуть иная
одежда, больше единообразия, меньше индивидуального, чем у обычных копов, но в
основном - какая-то аура. С виду важные, будто они получают приказы
непосредственно от Бога, а ты - неизвестно от кого. Сначала я думала, что это у
меня от простой неуверенности в себе, но со мной такое бывает редко, поэтому тут
что-то другое. Но в чем бы это "оно" ни замечалось, у них-то
"оно" было. Прибыли федералы. Возможно, дело ускорится или, наоборот,
пойдет черепашьим шагом, и даже тормознутся уже имеющиеся небольшие подвижки.
Все зависит от того, как договорятся друг с другом две ветви полиции и
насколько будет каждая отстаивать свою епархию.
