«Мамочка родная, еще и поджог, — тоскливо подумала Анна. — Кто-то явно сошел с ума — или я, или окружающая действительность».
Заинтересованно слушавшая ее телефонные переговоры Маркина, опережая просьбу, заявила:
— Даже не проси. Отпрашиваться — только через Шаховцева. Заменить тебя некем — лето, все в отпусках.
То, что лето все еще продолжается, — Анну удивило. После всех бед ей казалось, что на дворе — холодный и мрачный ноябрь.
После недавнего скандала ужасно не хотелось идти к Шаховцеву, но придется, а то еще рассердится дознаватель Ванькин и объявит ее во всероссийский розыск. Анна представила собственный портрет среди уголовных рож на стенде «В розыске», и это ее немного взбодрило. Но главное — в милиции могут что-то знать про бабу Маню и Тимофея.
Вопреки ожиданиям Шаховцев встретил ее участливо — поинтересовался, как она устроилась с жильем и не нужна ли помощь дирекции. Анну забота растрогала.
— Спасибо, — поблагодарила она, — жить есть где, а помощь, конечно, нужна: не могли бы вы отпустить меня на несколько дней?..
Она заметила недовольную гримасу на лице начальника и торопливо объяснила:
— Во время пожара пропали мои соседи, может быть, они погибли. Насколько я знаю, родственников у них нет. Я должна их найти.
— Да-да, понимаю, очень грустно, — вздохнул Шаховцев. — Ну что же, это, конечно, осложнит нашу жизнь, но деваться некуда. Скажите Маркиной, чтобы она не ставила вас в расписание завтра и послезавтра. Двух дней вам должно хватить?.. И если будет нужна помощь — непременно обращайтесь.
Узнав от Анны, что ту отпустили на два дня, Маркина жутко расстроилась — хоть плачь, но отправлять в Смольный сейчас некого. Она решительно направилась в кабинет Шаховцева — раз отпускает народ с работы, когда такая «засада», пусть сам и решает, кто поедет в городскую администрацию.
Анна, опасаясь, что шеф может передумать, поторопилась поскорее уйти. На лестнице ее кто-то окликнул, она на ходу поздоровалась, занятая мыслями о пропавших соседях и документах. Неожиданно прямо перед ней вырос шведский журналист Свенсон: под густыми пшеничными усами светилась белозубая улыбка.
— Здравствуйте, Анна, — повторил он. — А я собираюсь ехать с вами на съемки в администрацию города. О, эти чиновники, они везде одинаковы! — Он скорчил гримасу, демонстрируя, как неприятны все госслужащие. — Бюрократы и коррупционеры, да? — Он рассмеялся собственной шутке и добавил: — Главное, что можно поехать с вами. Ваш репортаж о захвате замка — это супер! Хочу учиться.
В иной ситуации внимание шведского коллеги было бы Анне приятно. Но сейчас не до мелкого тщеславия: вокруг, как на войне, — погибшие, раненые и пропавшие без вести.
— К сожалению, я не еду в Смольный. Но кто-нибудь из корреспондентов там обязательно будет. Вы поднимитесь в редакцию — девочки вам подскажут. Извините. — И она заспешила вниз по лестнице.
А на улице действительно продолжалось лето. Солнышко ласково пригревало, на теплом асфальте лениво развалилась стая разноцветных помоечных котов. Такие же расслабленные «новостийщики» оккупировали скамейки, старательно оттягивая момент возвращения в душную редакцию, где нужно было пытаться делать что-то полезное.
От тихой петербургской речки пахло застоявшейся водой, но легкий ветерок исправлял положение, принося свежее дыхание недалекого залива, — только всех этих красок погожего летнего дня Анна не замечала.
На ходу ответив на звонок, она услышала в трубке голос Стасиса:
— Анна, где ты? С тобой ничего не случилось? Ответь, Анна!
— Со мной все в порядке. Ты что так разволновался?
— Я только что проезжал мимо твоего дома, увидел это пепелище и очень испугался за тебя. Ты где сейчас? С тобой правда все хорошо?.. Может быть, нужна моя помощь?
«Вот, черт, — подумала Анна, вытирая внезапно покатившиеся по щекам слезинки, — опять… Ну что за плакса такая!»
— Стасис, спасибо тебе, не волнуйся, хотя, если честно, — мне очень приятно, что ты за меня переживаешь. Но я — в порядке, правда. Если у тебя найдется время, давай увидимся вечером.
— Да, конечно, я уже собирался мчаться тебя разыскивать, но раз ты говоришь, что все в порядке, — я тоже пока займусь делами. У меня важная встреча в Смольном. А потом я тебе позвоню, и ты скажешь, где тебя найти, ладно?
— Ладно, целую, до вечера. — Анна вдруг увидела солнышко и, повеселев, заспешила по летней улице на допрос к дознавателю Ванькину.
Август 200… г., Петербург
Быстро и бесшумно он проходит коридором третьего этажа — шаги глушит традиционная бордовая дорожка. Как же без нее — здесь же кабинеты отцов города (хотя применительно к Петербургу необходимо дополнение: отцов и матерей).
Вот нужная ему приемная. Табличка на стене информирует: «Вице-губернатор О. Н. Филиппов».
Аккуратно приоткрыв дверь, Монгрел не торопясь оглядывает просторное помещение. На диване устроились два крепких парня, настолько типичных, что, кажется, на них крупными буквами выведено: «ФСО».
За уставленным оргтехникой столом блондинка-секретарша — искусственный загар и поддерживаемые постоянными клизмами 90x60x90. Она кокетливо хихикает с молодым человеком, чьи неформальные красные джинсы и майка с надписью Fuck Off! явно не вяжутся с официозом приемной.
Парень устроился за отдельным столиком, загроможденным хитрой аппаратурой. Специалист-«слухач» отслеживает его звонок.
«Неплохо подготовились», — оценивает Монгрел.
В коридоре появляется брат-близнец охранников из приемной — только шевелюра у него погуще и подлиннее. Дойдя до двери, он ощупывает Монгрела профессиональным взглядом и, слегка отодвинув крепким плечом, заглядывает в приемную.
«Похоже, длина волос у них определяется чином — чем старше звание, тем длиннее. Но пока доживут до генеральских лампасов, обратный процесс начинается, уже необратимый — лысеют». — Монгрел припоминает виденного вчера в телевизионных новостях директора ФСБ. В коридоре появляются оба охранника.
— Ты, Петро, останься при теле, а ты давай дуй за Гариком, и оба быстро в дежурку на совещание. Какие-то новые указания из «конторы», — распоряжается старший и вновь профессионально недоверчивым взглядом осматривает Монгрела с ног до головы, но, видимо, ничего предосудительного не найдя, удаляется.
Петро с веснушками на курносом носу возвращается в приемную, а второй охранник заворачивает за угол в маленький коридорчик, заканчивающийся тупиком, — туда выходит пара скромных дверей. Постучав в одну из них, он что-то говорит вышедшему на стук — очевидно, Гарику, — и они вдвоем бодро шагают вслед за ушедшим начальником.
«Вот это удача!» — восхищается Монгрел.
Неказистая дверь — явно запасной выход из кабинета вице-губернатора.
Он проходит в маленький тамбур, где едва уместился стул охранника и переносной телевизор, чуть слышно работающий на спортивном канале, и приоткрывает дверь, ведущую в комнату отдыха. Неслышно минует ее и заглядывает в кабинет, и вновь удача — вице-губернатор один. И судя по всему, в прекрасном настроении — он раскачивается в глубоком кожаном кресле и даже потихоньку напевает.
