Услышав их крики, блондинка слегка повернула голову. Лениво потянувшись, она подняла с деревянного настила палубы журнал в яркой глянцевой обложке и прикрыла им правую руку, в которой за мгновение до того оказался угловатый черный пистолет.
Дюня нарочито сильно вдавил педаль газа и с визгом покрышек резко развернулся. Они отъехали метров на триста, так, чтобы вооруженная блондинка их уже не могла ни видеть, ни слышать.
— Ну, что скажешь? — у Дюни сегодня это любимый вопрос.
— Ты пистолет заметил?.. Похоже, девица из той же компании.
— Точно, ее морда мне запомнилась. — Дюня скупо пересказал оперативные данные по поводу захвата Выборгского замка. — Это она — помощница, снайпер и любовница Арсена. Питают они слабость к цветистым кличкам: он — Волк, она — Пантера. Ну что ж, теперь мы знаем, с кем имеем дело. Весьма известные личности. Их пятеро, один — тяжелораненый. Наш капитан из «Града» утверждал, что лично всадил в него пару пуль. Единственный вопрос: где они держат еще двоих заложников?
— Они здесь, на катере.
— Откуда такая уверенность?
— Понимаешь, такие мощные движки, какие на этой посудине установлены, немало весят и пригружают корму. Пустой катер должен как бы немного задирать нос. А этот — стоит ровно. Значит, в каюте — груз. Скорее всего, жена и дочь Бориса.
— Ну раз так, давай-ка мы отправим сюда наших друзей. Когда мы начнем в доме, пусть берут катер на абордаж. Эх, маловато нас, еще бы парочку опытных ребят… Ты как — не передумал? Может быть, я все-таки вызову группу захвата?
Николай отрицательно помотал головой.
— Ну нет так нет. Будем использовать имеющийся ресурс.
Дюня позвонил Профессору, четко изложил задачу и не удержался, добавил:
— Смотри, Профессор, будь осторожнее. Любимое развлечение этой снайперши — из мальчиков делать девочек.
Выслушав ответ, Дюня сокрушенно покачал головой:
— Слушай, он такое сказал обо мне грешном и моих коллегах, что я даже стесняюсь тебе это повторить.
Николаю нравилась эта особенность Дюни — в Афгане, перед выходом на «боевые», он всегда шутил, и это помогало солдатам справиться с тягостным ожиданием предстоящей опасности.
— Ну что, боец, на исходную?..
— Давай, генерал, — в тон ему ответил Николай.
«Волга», поднимая облачка пыли, свернула с шоссе на грунтовку. Николай смотрел на дом — сиротливо горел включенный накануне свет, на высоком крыльце остались выгруженные из машины вещи, которые не успели разобрать.
«А Лир? Где же собака?» — впервые за этот день Николай подумал о черном вороватом и очень любимом псе. Он старательно осматривал двор и, лишь когда «Волга», уже миновав их участок, двигалась вдоль забора, увидел…
Лир лежал у зарослей травы в углу, так мирно и расслабленно, что казалось — он вот-вот проснется и с лаем бросится за проезжающей машиной.
Только живой Лир никогда бы не улегся на солнцепеке — он всегда забивался в тень, слишком жаркой для лета была его черная, плотная шуба.
«Ну, ублюдки, держитесь», — мрачно пообещал Николай занавешенным окнам.
Отогнав машину подальше, они осторожно подобрались к вагончику, в котором жил Степаныч с женой.
Женщина захлопотала, предлагая им присаживаться, но они вежливо отказались и вытащили Степаныча наружу.
Николай рассказал ему, что произошло и какая сейчас нужна помощь.
— Вот беда-то… — искренне сокрушался седой, кряжистый, как дубовый комель, Степаныч. — А вы никак воевать собираетесь? — Он цепкими маленькими глазками осмотрел автомат, висящий на плече у Дюни.
— Приходится, — кратко ответил Николай.
— Так, может, и я на что со своей берданой сгожусь, а?
— Давай мы Николая отправим — ему еще в Медянку топать да обратно возвращаться. А потом я тебе, отец, поставлю боевую задачу, — пообещал Дюня.
— Яволь, — Степаныч вроде даже щелкнул подошвами сношенных тапочек и пошел загонять в конуру ротвейлера, который уже почуял чужих и начал проявлять признаки беспокойства.
— Ну что, попрыгаем, солдат?.. — Дюня опять напомнил об Афгане. Традиционная, последняя перед выходом на «боевые» команда — попрыгать, чтобы проверить, не брякает ли что в снаряжении. Слегка стукнув Николая кулаком в плечо, он добавил: — Даст Бог — свидимся.
— Как пойдет. — Николай, не оглядываясь, скорым шагом дошел до «Волги», взял «дипломат» с долларовой «куклой» и сюрпризом — мощным свето-шумовым зарядом.
Лесной тропинкой, минуя открытые пространства, он тяжело побежал в Медянку, где оставил машину, время от времени, когда совсем сбивалось дыхание, переходя на быстрый шаг, — пора, пора, рога трубят…
В этот момент лодка Профессора ткнулась в каменистый предмостный берег. Захватив спиннинги, они с Борисом завернули под мост и, время от времени забрасывая блесны в воду, не забывая громко сокрушаться по поводу отсутствия клева, прошли мимо катера и вернулись обратно.
Борис не мог справиться с возбуждением — его било крупной дрожью. Чуть заикаясь, он твердил:
— Я чувствую: они там, на катере, бедные мои девочки.
Возбужденный Профессор ощущал уже подзабытый азарт предстоящего опасного дела:
— Предлагаю действовать так. Ты идешь так же берегом, только уже по той стороне, а я по воде, продолжаем блеснить. Я заброшу и зацеплю блесну за что-нибудь на катере и попрошусь залезть отцепить — вещь дорогая, цены немалой, так? Должна пустить, куда денется — канючить буду, привлекать внимание, чего ей совсем не надо, так?.. Ну а там, Господи, помоги мне грешному, уж как-нибудь я ее в воду уроню. Ну а ты меня страхуешь на берегу. В случае чего — прострели ей конечность. А то, что эфэсбэшник предлагает — ждать да наблюдать, — это все глупости — она нас за пять минут срисует, и что дальше? Так что давай, не менжуйся… Потому что, сколько волка ни корми, а больше, чем у слона, — все равно не будет. Шутка юмора, — пояснил он и спросил серьезно: — Ты из пистолета стрелял хоть раз?
Выяснилось, что делать этого Борису не приходилось. Профессор показал, как снять с предохранителя, и объяснил технику прицеливания.
— Ты гляди, меня с перепугу не подстрели, а то хотелось бы еще немножечко помучиться. В смысле — пожить. Ну ладно, дай Бог нам удачи, — Он резко оттолкнул лодку от берега.
Дюня устроился в узком промежутке между баней и сараем, откуда лучше всего просматривался второй этаж дома Бориса. К нему осторожно пролез Степаныч со старенькой, но ухоженной тульской охотничьей двустволкой. Голову его украшал пробковый тропический шлем. Дюня шепотом выразил свое восхищение:
— Ну ты даешь, отец, прямо британский экспедиционный корпус. Откуда раритет?
— Косоглазые братья по оружию подарили. Я ведь в прошлом — майор-ракетчик, довелось во вьетнамских джунглях на «Фантомы» поохотиться. Такой фейерверк мы там устроили америкосам — у ихних асов во время полетов постоянно мокрые штаны были.
