Грета молча слушала рассказы своего мужа, не подвергая сомнению ни одно его умозаключение. Она верила, что в Маутхаузене, как и в других концлагерях, которые Альфреду часто доводилось посещать, содержатся вовсе не люди. Во всяком случае, не такие люди, как они сами, а всего лишь евреи, цыгане, коммунисты, гомосексуалисты и уголовники, без которых общество вполне может обойтись. Германия не нуждалась в подобных ублюдках, и если их тела могли послужить развитию науки, тогда, по крайней мере, жизнь всего этого сброда приобретала хоть какой-то смысл. Так думала Грета, с восхищением глядя на своего супруга.
– Генрих, я сегодня разговаривал с Георгом. Он говорит, что Гиммлер доволен теми соглашениями, которые мы собираемся заключить с крупными промышленниками. Мы предоставим им рабочую силу, а они сделают все, чтобы еще больше возвеличить Германию и идеи нашего фюрера. Фабрики остро нуждаются в рабочей силе, потому что почти все мужчины на фронте. А еще Гиммлер хочет, чтобы мы готовились к тому, чтобы после войны, после нашей победы, СС как организация получила экономическую независимость. Здесь у нас достаточно людей, и они послужат достижению этой цели.
– Но ты ведь понимаешь, Альфред, что те, кто здесь работает, годятся лишь для перетаскивания камней из карьера. Кроме того, я лично не согласен с такой политикой. Мы должны их всех уничтожить, а иначе мы никогда не решим главную проблему Германии.
Мы могли бы более интенсивно использовать женщин… – предложил Альфред.
– Женщин? Да их нужно уничтожить в первую очередь! – не унимался Генрих. – Это единственный способ добиться того, чтобы у них не было детей, а то их отпрыски опять начнут высасывать кровь из Германии.
– Ладно, нравится нам это или нет, приказ есть приказ, и мы обязаны его выполнять. Тебе нужно отобрать из числа заключенных тех, кто поздоровее. Нашим фабрикам нужна рабочая сила, и Гиммлер хочет, чтобы мы им ее предоставили.
– Я тоже разговаривал с Георгом.
– Я об этом знаю, Генрих, знаю.
– Следовательно, ты знаешь, что он приедет сюда через пару дней вместе со своим отцом.
– Я потратил уже несколько часов на подготовку к их приезду, Цирис делает все возможное, чтобы не совершить даже малейшей промашки. Отец Георга – один из наиболее приближенных к верхушке СС врачей, а дядя Георга, который тоже приезжает, – выдающийся профессор в области физики. В состав делегации входят врачи из Берлина, а также другие гражданские лица, пользующиеся благосклонностью фюрера и горящие желанием узнать об экспериментах, проводимых врачами Маутхаузена.
– Знаешь, Альфред, я буду очень рад повидаться с Георгом…
– И я тоже, Генрих. Кстати, Георг готовит нам сюрприз: возможно, он привезет с собой и Франца. Он мне ничего конкретного об этом не говорил, а просто намекнул, что собирается нас порадовать. А самый лучший сюрприз, по-моему, – это снова собраться нам вчетвером.
– Последнее письмо Франца было пессимистическим. Ситуация на русском фронте складывается не в нашу пользу.
– Ситуация складывается не в нашу пользу везде, а не только на русском фронте. И мы с тобой оба об этом знаем. Ладно, давай сейчас не будем говорить о политике.
– Альфред, а тебе известно, в чем будет заключаться эксперимент, который хотят продемонстрировать отцу Георга и берлинским врачам?
– Заключенные-женщины являются для нас тяжкой обузой. Эти сучки попадают в лагерь уже беременными, а мы не можем позволить себе впустую тратить государственные деньги на их содержание. Врачи хотят определить пределы живучести женщин в экстремальных ситуациях. Наш главный врач лагеря считает, что эти злостные симулянтки способны выдержать большие нагрузки, чем можно предположить. Я предложил привести женщин сюда, – продолжал Альфред, – и пусть они спускаются в карьер и затем поднимаются оттуда с грузом камней на спине. А мы посмотрим, сколько из них выдержат эту нагрузку, а сколько нарвутся на пули охранников, хотя, как тебе известно, я считаю, что позволить им умереть такой легкой смертью было бы ошибкой. Для подобного сброда это уж слишком быстрая смерть. Думаю, затем необходимо будет провести вскрытие каждого трупа, чтобы изучить плод. Я точно не знаю, зачем это нужно, но наш доктор утверждает, что это позволит получить бесценный материал для научных исследований.
– А их дети? – спросил Генрих. – Некоторых из женщин доставили в лагерь вместе с их маленькими ублюдками.
– Мы их тоже приведем в карьер, а затем заставим присутствовать при «медицинском обследовании» их матерей. Пойдем нам еще надо поговорить с доктором. Это он разработал формулу препарата для инъекций. Мы посмотрим, что получится, если сделать им укол прямо в сердце. Некоторых из них, конечно перед этим придется помыть.
– А сколько женщин будет участвовать в эксперименте?
– Я отобрал пятьдесят женщин. Это еврейки, цыганки и политические. Некоторые из них уже скорее мертвы, чем живы а потому будут даже рады, что наконец-то наступит конец их мучениям.
День был пасмурным, моросил мелкий дождь, и изо всех щелей дул ледяной ветер. Однако два офицера СС, нетерпеливо поглядывавших на часы, не обращали никакого внимания на плохую погоду: они ждали, когда же наконец откроются главные ворота лагеря и появится вереница автомобилей, прибывших из Берлина.
Построенные в несколько рядов, пятьдесят женщин неподвижно и молча ждали, что для них приготовили офицеры СС. Они знали, что сегодня особенный день, потому что некоторые капо, хихикая и загадочно переглядываясь, говорили женщинам, что события этого дня они не забудут никогда.
Некоторые из женщин находились в лагере уже около двух лет. Они работали на фабрики, поставлявшие продукцию для германской военной машины. Другие провели здесь лишь несколько месяцев. Однако и те и другие были измождены от голода и отчаяния.
Они прошли через всевозможные истязания и издевательства охранников, заставлявших их работать от зари до зари и безжалостно избивавших тех, кто проявлял признаки усталости или слабости.
Когда одна из женщин переставала работать и в изнеможении падала на землю, на нее тут же обрушивался град ударов плетьми и палками, которые всегда носили с собой все охранники лагеря.
Однако эти пятьдесят женщин каким-то образом умудрились выжить среди того кошмара, который их окружал. На их глазах умерло уже очень много таких же, как и они, женщин, и они ничем не могли им помочь.
Смерть здесь была разной. Некоторые из женщин обессилен – но падали наземь, и их добивали ногами самые безжалостные из капо; другие, дойдя до полного истощения, умирали от сердечной недостаточности. Некоторые женщины попросту исчезали. Как правило, это были самые изнуренные, уже не способные работать, и каждое утро таких доходяг выискивали среди заключенных и куда-то уводили. После этого их больше уже никто никогда не видел, и никто не знал, что с ними произошло.
Оставшиеся в живых женщины, прикладывая сверхчеловеческие усилия, старались заботиться о детях умерших женщин как о своих собственных, пока эти дети не подрастали и их не переводили в другое отделение лагеря или вообще в другой лагерь.
