— Там еще кто-то есть? — Он указал на прореху в снегу.
— Мои муж и сын. — Женщина склонилась над девочкой, потерявшей сознание, и нанесла на рану только что приготовленную из порошка и немного грязноватого снега мазь.
Глядя на изуродованное лицо малышки, он почувствовал сожаление. Несмотря на грязь и кровь, было видно, что у девочки очень красивое личико и в ближайшем будущем она превратилась бы в настоящую красавицу, но жестокая судьба распорядилась иначе. Он не знал, переживет ли ребенок такое ранение, и уже собирался спросить об этом женщину, но передумал.
Встав, он подошел к проему в снежном покрове. Под снегом виднелись какие-то деревянные обломки, под которыми что-то шевельнулось. Осторожно забравшись внутрь, он очутился в неглубокой яме, накрытой боковой планкой повозки. Глаза поразительно быстро привыкли к слабому свету, и он увидел мальчика лет тринадцати-четырнадцати, забившегося в угол, и бородатого мужчину, лежавшего на боку с закрытыми глазами. В руке мужчина сжимал короткий меч, талый снег под его телом окрасился розовым. Должно быть, Эления и ее родные забрались под повозку, когда та перевернулась. Так они пытались спрятаться от волков — довольно глупая затея, учитывая, что эти звери славятся своим отменным нюхом. Видимо, их разумом овладело отчаяние.
— Не бойся, — сказал он мальчику. — Я не причиню тебе вреда.
— Ты… ты один из них? — Голос подростка срывался от страха.
— Нет, — ответил он, понятия не имея, о чем мальчишка вообще говорит. — Я здесь, чтобы помочь вам. — Он осторожно протянул к нему руку, но тот отпрянул. — Я хочу вам помочь. Твои мама и сестра наверху. Ты не должен бояться. Волки уже ушли.
Немного подумав, парнишка кивнул.
— Мой отец…
— Он ранен, я знаю. — Он видел, что ранение довольно серьезное. — Мы должны вытащить его отсюда, но сам я не справлюсь. Ты мне поможешь?
Прошло еще одно долгое мучительное мгновение, и мальчик наконец пришел в себя. Ребенок схватил отца за плечи. Раненый застонал.
— Подожди. Так не получится. Поднимайся наверх и помоги матери. Кто-то должен защитить ее, если волки вернутся.
Вытащить отсюда этого мужчину оказалось неожиданно трудно — раненый был очень легким, но малейшее прикосновение вызывало боль, от которой не спасал даже обморок. В конце концов ему все-таки пришлось воспользоваться помощью парнишки, чтобы поднять его отца на поверхность.
— Он умрет? — спросил мальчик.
Вопрос испугал его, но, прежде чем он успел ответить, вмешалась мать.
— Не говори чепухи, Лив!
[2]
Твой отец — сильный человек! Ему просто нужно отдохнуть. Я дам ему лекарство, и он поправится.
Судя по состоянию мужчины, тот вряд ли мог поправиться, но он решил оставить подобные мысли при себе. Эти люди были ему совершенно чужими, ни врагами, ни друзьями, и он не имел права вмешиваться. Встав, он молча обвел взглядом небо, сам не зная, почему делает это. Просто чувствовал необходимость, и все тут. Небосвод был чистым и безоблачным, словно и не бушевал совсем недавно снежный буран. Как часто бывает после ненастья, на землю опустилась гнетущая тишь, в которой все звуки казались приглушенными. Солнце повисло над горизонтом, готовясь к закату. Когда оно сядет, тут будет невероятно холодно. Дыхание белым паром слетало с губ, но, когда наступит ночь, этот пар будет замерзать, едва успев вырваться изо рта.
— Как она? — спросил он, указав на девочку.
— Выживет. — В словах матери прозвучала горечь.
Он понимал чувства этой женщины. Да, ребенок выживет, но он уже никогда не будет прежним. Ему было жаль девчушку.
— Ты помог нам. — Женщина опустилась на колени рядом со своим мужем и провела над грудью раненого ладонью, не касаясь тела. — Я… благодарю тебя…
Он заметил, насколько тяжело ей было произнести эти слова. Видимо, эта женщина давно уже разучилась доверять кому-либо, кроме своей семьи.
— Но я ничего не сделал.
Женщина смерила его странным взглядом и, когда он уже решил, что не получит никакого ответа, со странной интонацией произнесла:
— Это больше, чем сделали бы другие на твоем месте.
Он не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, то не нашелся, что сказать ей в ответ, и смущенно отвернулся.
— Меня зовут Урд
[3]
, — продолжила женщина. — А это Лассе, мой муж, и Лив, мой сын. А тебя как зовут?
— Урд? — выдавил он. — Красивое имя. Немного необычное… — Поскольку он ничего не помнил, то не мог знать, действительно ли это необычное имя, но, по крайней мере, ему так показалось.
— Мой отец был очень набожным человеком, но почему-то не подумал о том, что богам может не понравиться, если кто-то называет себя их именем. — Урд горько улыбнулась. — Но, наверное, стоит поблагодарить его хотя бы за то, что он не назвал меня Скульд.
Конечно же, она заметила, что он не представился, и в ее глазах вновь вспыхнула тревога, но женщина ничего не сказала. В воздухе повисло напряженное молчание. Тем временем Урд расстегнула плащ и куртку мужа и осмотрела раны. Действовала она очень уверенно, и он подумал, что она, должно быть, целительница. В то же время выглядела Урд несколько растерянной, но это было понятно, учитывая, каким тяжелым оказалось ранение. Одно из ребер Лассе сломалось и острым клинком торчало прямо под сердцем. Вся грудная клетка посинела, что свидетельствовало о внутреннем кровотечении. Дыхание было хриплым, и с каждым вздохом на губах проступала розоватая пена.
«Лассе умрет», — подумал он. Удивительно, что этот человек вообще до сих пор жив.
— Отец? — прошептал Лив.
Урд подняла руку и посмотрела на сына. Тот едва сдерживал слезы.
— Пойди и поищи наши вещи, Лив, — сказала она. — Нам нужна одежда и еда. Если опять начнется снегопад, мы ничего не сможем отыскать.
Мальчик жалобно посмотрел на мать и послушно встал, начав подбирать разбросанное по снегу содержимое повозки.
У него опять защемило в груди. Лассе, отец мальчика, умирал, и Лив знал об этом, ведь этот парнишка не был ни дураком, ни слепцом. Почему же Урд не позволила ребенку оплакать отца? Она была столь черствой или же такова традиция ее народа?
— Я больше ничем не могу ему помочь, — протянула Урд. — Только прекратить его страдания.
Лишь сейчас он понял, почему она отослала сына прочь. Сунув руку под накидку, женщина достала узкий кинжал.
