— Я этого не говорил.
— Но подумал. Лив и Эления — мои дети, Тор, и на мне лежит ответственность за то, что с ними будет. Когда у тебя появится свой ребенок, тогда и будешь принимать подобные решения. Но придется потерпеть с этим еще пару месяцев, нравится тебе это или нет.
Нет уж, Тор не собирался позволять кому-либо говорить с собой в таком тоне, даже Урд.
— Ну все, хватит! Как ты сказала… — Он запнулся. — Пару месяцев?
— Думаю, пять. А может, меньше, если мы сразу… ну, то есть… я хочу сказать… мы же не очень осторожничали с этим, верно?
— Что?! — У Тора глаза на лоб полезли от изумления. — Ты хочешь сказать, что…
— Что даже боги в некоторых вопросах ничем не отличаются от простых смертных. Например, они тоже начинают нести всякую чушь, если оказываются в подобных ситуациях. — Кивнув, Урд встала. — Да, именно это я и хотела сказать.
— Но ты… я имею в виду… как… почему… — пробормотал Тор.
Подойдя к нему, Урд обвила его шею руками и поцелуем заставила замолчать.
— Насчет «почему» ты должен спросить у богов, — шепнула она, почти не отстраняясь от его губ. — А вот «как», я тебе вполне могу показать…
Тору только этого и хотелось, да и Урд тоже — он чувствовал это по ее участившемуся дыханию. Руки Урд отпустили его шею и начали гладить спину, но уже через мгновение Тор схватил ее за запястья и мягко отстранил.
— Ты беременна? — переспросил он.
— Думаю, именно так говорят, когда женщина ждет ребенка, — ответила Урд. — По крайней мере, у нас, у людей. Не знаю, может, вы, боги, используете для этого какое-то другое слово…
Тор был… нет, даже не ошеломлен. Ошарашен. Его душа ликовала, но в то же время он чувствовал, что совершенно не может трезво мыслить.
— У тебя будет… ребенок, — пробормотал он. — От меня? Ты давно об этом знаешь?
— Конечно. Женщины это чувствуют. — Она улыбнулась. — А еще я знаю, что это будет мальчик. У тебя родится сын, Тор.
— Но почему ты мне раньше ничего не говорила? — Тор пожалел об этих словах в тот самый момент, когда они сорвались с его языка.
— Я не знала, как ты это воспримешь. — Она попыталась обнять его, но Тор успел перехватить ее руки и сильно сжал пальцы.
— Прости, — глухо выдавил он. — Это… Знаешь, а ведь ты права. Мужчины в таких ситуациях действительно несут всякую чушь.
— В таких ситуациях? — Урд, рассмеявшись, взяла его за руку и опустила его ладонь себе на живот.
Тор склонился к ее губам и поцеловал. Этот поцелуй был долгим и нежным, но, когда Тор почувствовал, что ее дыхание ускорилось, он опять отстранился.
— Зря ты мне сразу не сказала.
— Тогда ты вел бы себя осторожнее? — спросила Урд. — Ты хочешь сказать, что ты заботился бы о своей безопасности и не вступал в сражения со всякими великанами и чудовищами, понимая, как ценна жизнь отца твоего будущего ребенка?
Тор не был уверен, что полностью понял эту фразу.
— Что-то в этом роде.
— Вот видишь, потому я тебе и не сказала, — улыбнувшись, произнесла Урд. — Как я могу брать на себя такую ответственность, когда вокруг еще столько неубитых чудовищ?
— Хм… — Тор шумно вздохнул.
— Но ты задал мне еще один вопрос.
— Какой?
— «Как», — ответила Урд. — Мне, конечно, немного обидно, что ты позабыл это, но я с удовольствием покажу тебе еще раз.
Она подошла поближе. И в этот раз Тор не сопротивлялся.
Сон был очень ярким, словно Тор закрыл глаза и переместился в совершенно другой мир. Вот только мир этот был ему знаком, и это его пугало. Самым страшным было то, что Тор в этот момент прекрасно понимал, что спит. А такого не должно быть. Сон — это сон, он всегда остается по ту сторону грани, отделяющей его царство от яви, и, уж конечно, не выдает свою сущность.
Но, возможно, это был не сон, а некое послание, переданное им самим из воспоминаний; слова того, другого Тора, которым он оставался в глубине души. И хотя Тор осознавал, что он спит, ему не удалось воспользоваться своим знанием и проснуться.
Впрочем, ему этого и не хотелось.
Он сидит за столом, богато уставленным тарелками, бокалами и кувшинами. Вся посуда из чистого золота или серебра, она украшена драгоценными камнями и вычурными узорами. Стол ломится от изысканных блюд и превосходных вин. Рядом сидят какие-то мужчины, все высокие и статные. Они явно прожили жизнь, полную борьбы и военных побед, но не познали ни голода, ни бедности, ни лишений. А ведь для обычных людей эти лишения все равно что воздух или перемена времен года. Мужчины говорят между собой на каком-то языке, который Тор не понимает, хотя они говорят и с ним тоже, а он что-то отвечает. На мужчинах доспехи из черного металла, при них щиты и мечи, на черных стенах висит другое оружие, а еще какие-то странные, непривычного вида вещи, назначения которых Тор не понимает. Кто-то смеется, и Тору не нравится этот хриплый смех, но он чувствует, что знает этих мужчин в доспехах, словно родных братьев. Во сне у них нет лиц, вместо них — только размытые серые пятна, от которых исходит какая-то угроза. Но Тор чувствует, что он часть всего, что он видит здесь, и от этого ощущения становится еще хуже.
Они пьют.
Горн зовет их в битву, и эйнхерии отвечают на это радостным криком, вырывающимся из тысяч глоток. Этот крик, от которого содрогается мир, вызывает в душе Тора ликование, но в то же время стыд и ужас.
— Один!
Они выкрикивают имя Одина, но Тор понимает — сам не зная почему, — что Один мертв!
Тор протягивает руку и видит в ней золотой кубок в форме человеческого черепа. Один из мужчин без лица наливает в него вино.
Тор пьет, чувствуя восхитительный вкус, но тут вино превращается в кровь, а ощущение тепла — в пустоту. И приходит осознание того, что он совершил ошибку.
Тора охватывает отвращение к самому себе, хотя он и не понимает, откуда это чувство берется. А еще презрение. Тоже к самому себе.
Top ставит кубок на стол и подходит к одному из узких балконов, обрамляющих зал. Холодный ветер бьет в лицо, под коваными сапогами скрипит черный камень, словно он покрыт коркой льда.
А потом сон… начал мерцать.
На мгновение — а может быть, на час или два, ведь время не имело значения в этом странном царстве, поглотившем его, — сквозь очертания окружавшей его реальности стали проглядывать предметы из кузницы, знакомые домашние запахи и звуки. Голова Урд покоилась на его плече, и Тор чувствовал ее дыхание на своей шее, ее волосы щекотали его лицо…
Но в то же время на нем несокрушимая черная броня, а в лицо бьет холодный, пахнущий металлом ветер…
Тор выходит на балкон и нагибается, глядя вниз. Горн вновь зовет к бою, и тысячи голосов подхватывают этот звук, швыряя его к черным небесам, где никогда не взойдет солнце…
