— Может быть, но она свято в это верила. Все четыре ее мужа были светловолосы.
— И, заметьте, она пережила их всех. Это о чем-то да говорит.
Джоанна опять засмеялась, но тут одна из помощниц Гриффина, коротко постучав в открытую дверь, вошла в кабинет.
— Простите, босс, — сказала она. — Мне кажется, вы захотите с этим ознакомиться.
Он взял бумагу, и веселость как рукой сняло. Он знал, что там, но все же спросил:
— Плохие новости?
— Могли бы быть лучше, — сдержанно ответила она.
— О'кей. Спасибо, Миген.
Бросив быстрый взгляд на Джоанну, та вышла, а Гриффин стал читать короткое сообщение. Как и предупреждала Миген, новости могли бы быть лучше. Много лучше.
— Гриффин?
Он посмотрел на Джоанну и встретил ее полный сочувствия взгляд.
— Иногда я ненавижу быть полицейским, — произнес он с досадой.
— Я знаю, вы просили меня не вмешиваться в ваше расследование, но, если вы обнаружили что-то важное, мне бы хотелось об этом знать. — Джоанна высказала свое желание и молча ждала ответа.
Он поймал себя на том, что ему тоже хочется рассказать ей об этом, и не только потому, что он ценил непредубежденность ее взгляда и суждений, а просто — он хотел говорить с ней обо всем. Это его немного испугало.
— Обещаю, что дальше меня не пойдет; я не дам пищи сплетникам Клиффсайда, — добавила она, почувствовав его неуверенность.
Гриффин отложил бумагу и взглянул в открытый блокнот, лежащий перед ним.
— Утром сюда приходила миссис Уэйд, — сказал он. — Пакуя вещи дочери, она обнаружила дневник. — Шериф перевернул блокнот вверх ногами и подтолкнул по столу к Джоанне.
Она протянула было руку, но заколебалась и вопросительно посмотрела на него.
— Да, я понимаю, — сказал он. — Миссис Уэйд в него не заглядывала, мне тоже не хотелось его читать. Но Амбер мертва. И если какая-то из ее записей поможет понять, что все-таки с ней случилось… Так или иначе, я его прочел. Посмотрите последнюю запись.
Джоанна уже пожалела, что спросила. Но она спросила — деваться было некуда. Сказав себе, что Гриффин прав и нельзя отказываться ни от какой информации, лишь бы узнать, что случилось с девушкой, она взяла дневник и стала читать. Там стояла дата: воскресенье, одиннадцать вечера. Почерк был крупный, круглый, немного детский.
«Мама с папой легли спать, а для меня эта ночь полна жизни… Прочел ли Кейн мою записку? Уже должен прочесть. И теперь он знает, как я люблю его. Как он мне нужен. И теперь, когда он это знает… О боже, теперь, когда он это знает… Он выйдет мне навстречу, и мы будем любить друг друга в его коттедже, а вокруг будет бушевать шторм, а потом мы уедем вместе… Шторм обещали на всю ночь, но сейчас наступило небольшое затишье. Сейчас я выскользну на террасу, пока нет дождя… Я знаю, шторм подождет, пока я иду к любимому…»
Джоанна аккуратно положила блокнот на стол. Мелодраматизм и самовлюбленность — но она понимала, что для Амбер это было выражением настоящих чувств. Боже, безрассудная любовь в восемнадцать лет — это нормально и естественно, а вот смерть — нет.
— Итак, теперь мы знаем, куда она пошла, — пробормотала Джоанна. — И когда.
— И с кем собиралась встретиться, — бесстрастно уточнил шериф.
— Гриффин, она и сама точно не знала, прочел ли Кейн ее записку, так что…
— Забавно, что он-то не упоминал ни о какой записке, вам не кажется? — сказал Гриффин.
— Может быть, он ее не получил.
— А может быть, просто не захотел мне о ней рассказывать. Не поделился же он со мной тем, что в эту ночь он уезжал из дома.
— Уезжал из дома? Откуда вы знаете?
— Его видели. — Гриффин стукнул указательным пальцем по принесенной бумаге. — У Кейна серебристый «Ягуар» — очень заметный и, благодаря неисправному глушителю, очень громкий. Сосед выглянул в окно посмотреть, не утих ли шторм, и его внимание привлекла вспышка фар. «Ягуар» направлялся к прибрежному шоссе.
— Во сколько же это было? — спросила Джоанна.
— Без четверти двенадцать, плюс-минус десять минут.
— А не слишком ли рано? Ведь Амбер как будто погибла гораздо позже, ближе к рассвету. Гриффин покачал головой.
— Я говорил с Бекетом: он считает, что это могло произойти между десятью вечера и четырьмя утра. В любой момент с равной степенью вероятности. Из дневниковой записи следует, что в одиннадцать она еще была жива, так что она умерла между одиннадцатью и четырьмя. Такова официальная версия. А не для протокола док сказал, что вероятнее всего около полуночи.
Джоанна, сплетя пальцы, размышляла. Потом посмотрела на Гриффина.
— О'кей, предположим. От «Гостиницы» до дома Кейна минут пятнадцать пешком в прогулочном темпе, а если поспешить, то и меньше. Таким образом, если она вышла из отеля сразу, как только закончила писать дневник…
— Что она скорее всего и сделала, — перебил Гриффин. — Шторм приутих, но она боялась, что снова начнется, а попасть под ливень ей не хотелось, особенно если учесть, что она собиралась на свидание с мужчиной.
Джоанна кивнула, соглашаясь.
— Тогда до момента отъезда Кейна времени было достаточно — например, для того, чтобы она пришла к нему и отправилась назад, одна или с ним. Или он мог проводить ее в отель и вернуться домой, если идти чуть побыстрей. Но, Гриффин, все это только предположение.
— Да, конечно. Но также имеются и два неопровержимых факта: Амбер в эту ночь погибла, а Кейн солгал мне, где был в момент происшествия.
— Вероятнее всего, он мог не сказать правды по совершенно невинной причине.
— Причины для лжи редко бывают невинными. — Гриффин знал это лучше многих.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
— Джоанна, мне совершенно не хочется верить, что Кейн убил эту девушку, неважно, преднамеренно или случайно. Но интуиция мне подсказывает, что ее столкнули или сбросили с обрыва, — а Кейна не было там, где он сказал. Значит, возможно, он был в другом месте! Так что я должен думать?
— Может быть, он уехал, чтобы избежать встречи с ней? Может быть, когда она пришла к нему, он сказал, что срочно должен куда-то ехать. И уехал, а ей не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в отель. И… она упала. Или бросилась вниз.
— Может быть, — пожал плечами Гриффин. — Но если Кейн ее видел, то я хочу знать, почему он солгал?
— Потому что он понимал, что вы будете его подозревать.
— Он так или иначе у меня под подозрением, и он это знает. И то, что, как выяснилось, он лгал, эти подозрения только усиливает.
Джоанна, как ни старалась, не могла избавиться от твердого убеждения, что смерть Амбер как-то связана со смертью Кэролайн и Роберта Батлера. В таком случае, каков мотив? Зачем Кейну убивать этих троих? Бессмыслица какая-то!
