– Помнишь, мы с тобой на поминках встретились?
– У Славина?
– Да. Так вот брали его старшего сына
Николая.
От неожиданности я уронила на пол чайные
ложечки:
– Боже, за что?
Костин принялся сосредоточенно выуживать из
пачки сигареты.
– Слушай, заканчивай идиотничать, –
взвилась я, – Ребекка Славина моя хорошая подруга и обязательно расскажет
о происшедшем!
Володя закурил и выпустил дым прямо на Мулю.
Собака отчаянно расчихалась.
– Дело нехорошее, – забубнил
майор, – понимаешь, у старшего Славина, Вячеслава Сергеевича, была
секретарша…
– Знаю, Леночка.
– Ее…
– Уволили с треском, потому что Николя
захотел посадить на это место свою новую любовницу.
Костин нахмурился:
– Небось слышала, что бывает с теми, кто
слишком много знает!
– Тоже мне, секрет Полишинеля, да об этой
истории весь институт гудел!
– Леночку нашли вчера вечером мертвой на
скамейке у дома.
– У нее случился инфаркт?
– Нет, маленькая дырка в голове, –
спокойно ответил Володя.
– А при чем тут Николя?
– Похоже, что он и есть автор выстрела.
– Когда умерла Лена?
– Между восемнадцатью и девятнадцатью
часами.
– Где она живет?
– Улица Аэродромная, в Тушине.
В моей голове моментально возникли цифры. В
пятнадцать минут седьмого я собственными глазами видела, как он садился на
Солнечной в поезд, идущий к Москве. До Киевского вокзала добираться ему
четверть часа, не меньше, да и потом минут сорок-пятьдесят ехать до Тушина.
Что-то не складывается.
– Это не он.
– Почему?
– Понимаешь, в начале седьмого я видела
его на платформе Солнечная, а сегодня около девяти он был опять там.
– Дорогая, – проникновенно сказал
Володя, окидывая взглядом стройные ряды книг в ярких обложках, –
удручающая жара и огромное количество проглоченных детективов сильно повлияли
на твои глаза и мозг. Мы приехали к Славиным в девять пятнадцать и вынули
хозяина тепленьким из койки. Между прочим, у него офигенная пижама, шелковая,
прямо как в «Санта-Барбаре»…
Я переваривала информацию.
– И куда вы его дели?
– Поместили в изолятор временного
содержания.
– Дай мне с ним свидание, – ляпнула
я, не подумав и тут же горько пожалела.
Но слово не воробей. Костин резко нахмурился и
отодвинул чашку.
– Слушай, Лампа, я понимаю, что ты
мучаешься дурью от безделья, но немедленно прекрати идиотничать. Знаю, знаю
твою идиотскую манеру совать во все длинный веснушчатый нос и мешать людям
нормально исполнять свою работу. Имей в виду, узнаю, что роешься в деле
Славина, мало не покажется! И вообще, заканчиваем беседу на данную тему. Лучше
дай пожевать котлету или курочку.
– У нас только сосиски, – дрожащим
от негодования голосом ответила я.
– Вот видишь, – вздохнул
Володя, – жрать нечего, в доме грязь, дети носятся неизвестно где, у собак
гастрит и колит, а ты из себя комиссара Мегрэ корчишь! И ведь закончится как
всегда…
– Чем? – прошипела я. – Чем
закончится? Кто помогал вам поймать хитрого убийцу отца Лизаветы, а?
– Слушай, давай не будем, – стукнул
ладонью по столу майор, – убийцу Кондрата вычислили, разработали и взяли
мы! Я и Самоненко, твоей заслуги тут ноль, дырка от бублика. А закончится все,
как всегда, твоим заплывом в дерьме, и дай мне скорей поесть, сейчас с голоду
сдохну! Ты домашняя хозяйка, а не следователь по особо важным делам, и мозги у
тебя бабские, пойми наконец!
На негнущихся ногах я добралась до холодильника
и зашвырнула в воду сосиски. Вот оно как! Веснушчатый нос! Абсолютная неправда,
на моем лице нет никаких пятен. И орган, предназначенный для обоняния, у меня
вовсе не длинный. Грязи у нас нет, просто на даче невозможно уследить за
чистотой, а ребята не снимают ботинок, опять же собаки… Я не мою им тут, как в
городе, лапы после каждой прогулки. Но у псов нет никаких желудочных
заболеваний. И насчет убийцы Кондрата… Да кабы не я! Заплыв в дерьме! Ну
погоди, Костин!
Я шмякнула перед Володей тарелку. Горка
вермишели взлетела вверх и шлепнулась на сосиски.
– Горчички нет? – поинтересовался
майор, вонзая зубы в ароматную кожицу.
– Нет! – рявкнула я, прекрасно зная,
что на кухне стоят целых две банки, наша с ужасающим названием «Малюта
Скуратов» и польская без всякого названия.
– На нет и суда нет, – миролюбиво
завел разговор Володя, – все-таки ужасно пишут наши сотрудники, стиль
хромает на обе ноги. Вот слушай, вчера читаю протокол и вижу фразу: «Возле
трупа стояла трупья вдова и трупьи дети». Дальше еще хлеще: «…тело лежит на
спине, правая нога согнута в колене, левая отброшена в сторону, еще две другие
находятся у дивана». Спрашивается, он сороконожкой был? Ну не уроды?!
Я не поддержала разговор и ушла в кухню. В
душе клокотал огонь, на котором доходил до кипения чайник злобы. Трупьи дети! У
дорогих ментов не только с литературным языком беда, у них и с мозгами
несчастье вышло. Трупья вдова! Как думают, так и пишут. Нет, Володечка, никогда
тебе не распутать дело Славина, и я на этот раз помогать не стану. Сама найду
убийцу и получу пятнадцать тысяч долларов. Вот тогда и поглядим, кто где
плавает!
Глава 16
Избавиться от Володи сегодня оказалось не так
просто. Обычно он торопится, глотает не жуя обед и уносится. Но сейчас, словно
понимая, что обидел меня, майор начал расхваливать поданную еду:
– Нет, мало кто так умеет готовить
сосиски, как ты, либо переварят, либо полусырыми на тарелку бросят! И вермишель
замечательная, кто же такую производит? Италия?
– Россия, – буркнула я, –
«Макфа» называется.
– Всегда говорил, что наши продукты
лучшие, – улыбнулся Володя и сладко потянулся. – Эх, хорошо-то как!
Поел, теперь бы чайку!
– А ты женись, – рявкнула я, –
будет кому домашнее хозяйство вести!
– Лучше домработницу нанять, –
вздохнул майор, – вот разбогатею и заведу прислугу. С супругой
разговаривать нужно, то да се, нет уж, лучше сам помою и постираю!
