В тот день телевидение демонстрировало страшно
завлекательную программу. Сначала шла «Каменская», и все обитатели хрущобы
пялились на экраны, потом бабы побежали готовить жрачку, а мужики впились в
чемпионат мира по футболу. Поэтому во двор допоздна никто не высовывался.
Зина крикнула:
– Ленка, иди домой, ночь на дворе!
Ответа не последовало. Тогда женщина дернула
соседку за плечо и заорала с такой силой, что все жильцы, побросав дела,
вылетели на улицу.
– Вы точно помните, что, когда Николай
уходил, Лена была жива?
– Так она плакала, – всплеснула
руками Зина, – он к метро топает, а рев так затихает – у-у-у! Еще я
подумала, ну ни за что перед мужиком так унижаться не стала бы! Уходит, и хрен
с ним!
Я совсем растерялась. Кто же тогда застрелил
Лену и почему арестовали Николая? Получается, что он не виноват.
Глава 18
Домой я вернулась обескураженная, и первое,
что увидела во дворе, был роскошный «БМВ».
– Эй, голуба, – заорал Веня, –
топай быстрей, глянь, чего покажу!
И он замахал газетой.
– Уже видела, – процедила я, еле сдерживаясь, –
все в электричке читали.
– Ну и что я тебе обещал, – радостно
ухмыльнулся антрепренер, – слава подкрадывается неслышным шагом!
– Отвратительно, – буркнула я,
бросая на стол сумку с фруктами, – представь, одна идиотка попросила меня
расписаться на газете!
– То ли еще будет! – заржал
Веня. – Да после сериала тебе проходу не дадут.
Я почувствовала острое желание швырнуть в его
довольное лицо пакет с только что купленной черникой. Остановила меня жадность,
я заплатила за полезные ягоды пятьдесят рублей, а, если они размажутся по Вене,
съесть их будет уже невозможно.
– Как я тебе завидую! – заорал
Кирюшка. – Обо мне никогда в газетах не писали.
– И обо мне, – вздохнул Костя.
– Я бы от счастья умерла, – вторила
Лиза.
– Ну, голуба, не куксись, как Василий
Иванович перед белыми, – веселился Веня, – ну, крошка, гляди веселей…
– Кто такой Василий Иванович? –
спросил Кирюшка.
Веня уставился на мальчика:
– Ты что, про Чапаева не слышал?
Кирюшка покачал головой.
– И чему их теперь в школе учат?! –
возмутился Веня. – В наше время каждый младенец знал про Василия
Ивановича, Петьку и Анку-пулеметчицу.
– А, – протянул Кирка, – это
кадры из анекдотов.
– Я про них знаю, – влез
Костя, – вот только никак не пойму, он что, индеец был?
– Кто? – растерялся Веня.
– Василий Иванович.
– Почему индеец?
– Ну, он же с белыми воевал, –
объяснил Костя, – а с ними только индейцы и негры дрались. Что-то мне
подсказывает – негром он не был, значит, индеец!
Веня несколько секунд стоял с открытым ртом,
но потом захохотал так, что зазвенели чашки на столе:
– О боже, индеец! Рассказать кому, не
поверят!
Внезапно со двора раздалось настойчивое
гудение. Я высунулась в окно и увидела, что от ворот идет весьма недовольный
Гарик. За ним тащили огромные сумки Роман и Леонид.
– Здравствуй, Лампа, – крикнул Игорь
Серафимович, – кто это такой умный, что бросил свою грязную тачку прямо у
входа!
Веня побагровел. Гарик влетел на террасу и
по-хозяйски приказал:
– Давай разбирай, тут кой-чего детям и
животным. Кисонька моя золотая, Пингвочка, иди сюда, на, на, девочка, кушай,
вырезка свежая.
Я постаралась проявить светское воспитание:
– Знакомьтесь, пожалуйста, Вениамин
Михайлович, а это Игорь Серафимович.
– Очень приятно, – одновременно
произнесли мужики сквозь зубы и посмотрели друг на друга взглядом голодных
крокодилов.
– Вот что, Кирюшка, – отмер
Гарик, – на стол накрывайте, Лизавета, режь хлеб, ты, Костя, мажь
бутерброды с икрой и угощай всех, да про Вениамина Михайловича не забудьте, он
небось такую икорку не пробовал!
Веня побагровел и на секунду замер,
переваривал хамство Гарика.
– А почему икра не черная, а
серая? – спросила Лиза.
– Это белужья, самый дорогой сорт, –
пояснил Гарик, – настоящий гурман есть только ее, другая – бросовый товар.
– Ну-ка, Кирюшка, – фальшиво-бодро ответил
Веня, – посмотри-ка, тортики, что я привез, отморозились? Мы сейчас по
сладкому ударим. У меня, к сожалению, на белужью икру аллергия. В детстве
маменька перекормила, я очень слабенький был.
Кирюша метнулся в кухню и приволок две
огромные коробки с замороженной выпечкой, произведенной во Франции. Я никогда
еще не пробовала такое лакомство. Стоят произведения кондитерского искусства
бешеных денег, у меня просто нет такой свободной суммы, чтобы отдать ее не
задумываясь за бисквит со взбитыми сливками. Впрочем, даже если бы средства и
нашлись, то скорей всего меня бы задушила жаба!
– Тортики класс, – завопил
Костя, – один раз я ел такой, чуть не умер от наслаждения!
– Сладкое – вредная вещь, – отрезал
Гарик и начал метать на стол деликатесы: балык, семгу, копченую вырезку и
кур-гриль.
– Вот что, Лампа, – вмешался
Веня, – ты много соленого на ночь не ешь, морда опухнет, а завтра придет
мой корреспондент снимать по новой, на природе, в зелени.
– Какой такой корреспондент? –
притормозил Гарик. – Зачем снимать? Почему есть нельзя? Собирайтесь живо,
в ресторан пойдем, в «Золотой дракон»!
– Вау! – взвизгнула Лиза. – Там
палочки дают?
– Никаких ресторанов, – взвился
Веня, – для актрисы режим главное!
– Так она давно не играет!
– Евлампия начинает на днях сниматься в
сериале.
Гарик побагровел:
– Что? Она? В сериале? Нашел шлюху! Ты,
вообще, кто такой?
– Господин Селезнев, антрепренер, –
церемонно поклонился Веня, – между прочим, мои актеры заняты во всех
пиковых постановках. Если за дело берусь я, то делаю из человека звезду
мирового класса, вот.
