– Все актрисы – бляди, – преспокойно
заявил Гарик, – раз у тебя прошмандовок навалом, незачем к порядочным
женщинам привязываться. Лампа сниматься не будет, если денег на жизнь нет, я ей
так дам! Эй, Роман, вынимай «капусту».
Парень достал их кармана толстую пачку зеленых
купюр, перетянутую розовой резинкой.
– Бери, Лампа, – велел Гарик, –
а этого антрепренеришку гони в шею, нам такие в доме не нужны!
– Чего это ты тут распоряжаешься, –
завелся Веня, становясь похожим на гнилой баклажан, – ты Евлампию купил,
да? Между прочим, мы сейчас контракт подпишем, вот…
И он швырнул на стол несколько листков,
скрепленных веселенькой зеленой скрепочкой, и толстую, похоже золотую, ручку.
– Имей в виду, – прошипел
Гарик, – что я решил жениться на Евлампии, и моя супруга кривляться перед
тобой не станет! Если надо будет, сам фильм сниму!
– А ну, заткнитесь оба, – рявкнула
я, – и пошли вон!
Мужики уставились на меня.
– Дорогая, – вкрадчиво пробубнил
Гарик, – ты хоть знаешь, кто я такой?
– И знать не хочу!
– Видишь ли, я – владелец Нефтепрома,
крупнейшей нефтяной трубы, холостякую в одиночестве. Бабы ко мне в очередь
становятся, просто пачками падают, что только не делают, лишь бы под венец
затащить, а повезло тебе, я тебя выбрал.
Вообще, я человек спокойный и очень редко
выхожу из себя, но сейчас в голове у меня начали быстро-быстро стучать
молоточки, а уши – гореть огнем.
– Видишь ли, мне всегда казалось, что
решение о бракосочетании принимают оба участника данной процедуры. Извини, но
пока у меня нет никакого желания связывать с тобой свою жизнь.
– Как это, – опешил Гарик, – ты
не поняла, журнал «Глоб» включил меня в сотню самых богатых людей мира. В
России, да и на всем земном шаре мало людей с таким состоянием.
– У султана Брунея скважин побольше, он
покруче будет. Но даже если сей султан предложит мне возглавить его гарем, я
откажусь.
– Да почему?
– Ты мне не нравишься как мужчина, –
отрезала я, – замуж я вообще не хочу.
– Правильно, – взвизгнул
Веня, – подписывай контракт!
– И ты убирайся, – велела я.
– Но… – хором сказали мужики.
– Никаких «но»!
– Имей в виду, – налился синевой
Веня, – мне отказывать нельзя.
– Мне тоже, – протянул Гарик, –
не хочешь, заставлю. Впрочем, я не хам, вы, бабы, любите подарки. Небось цену
себе набиваешь, презент ждешь. Ну гляди, меня в жадности еще никогда не
упрекали. Рома, давай!
Охранник вынул из кармана красную бархатную
коробочку и протянул мне. Моя рука машинально открыла крышечку. На ярком
ворсистом материале огнем горело толстое золотое кольцо с огромным прозрачным
камнем.
– Ух ты, – присвистнула Лиза, –
какой брильянтище!
– Давай надевай и кончай
кривляться, – улыбнулся Гарик, – будь умницей – и в уши висюльки
получишь, точь-в-точь такие. Да не одна баба перед такими цацками не устоит!
У Сережки, старшего брата Кирюшки, очень
спокойного, выдержанного и тактичного молодого человека, иногда случаются дикие
припадки ярости. Один раз младшенький так довел братца, что тот с побелевшим
лицом, сжав кулаки, кинулся за ним. Кирюшка перепугался и заперся в туалете.
Сережка со всего размаху треснул по двери и пробил ее насквозь. Пришлось нам
менять дверь, и я стала ругать Сережу:
– Ну разве можно так махать руками!
– Понимаешь, Лампа, – оправдывался
парень, – ну я совершенно порой не руковожу собой. В глазах туман, в ушах
звон. Убью и не замечу. Потом, естественно, пожалею, но в момент ярости – убью.
Я только качала головой. Нельзя распускать
себя до такой степени!
Но сегодня первый раз в жизни я поняла
Сережку. В голову словно налили кипяток, сердце застучало так, будто я без
остановки взлетела на Эльбрус, ноги мелко-мелко задрожали, перед глазами
зароились мушки.
Трясущимися пальцами я вынула из коробочки
кольцо, потом засунула его поглубже в один из роскошных тортов и метнула
бисквит в Гарика.
Вообще, я обладаю на редкость кривым
глазомером, и если придется швырять мяч в баскетбольную корзину, то наверняка
промахнусь, но сегодня я попала точно в цель, прямо в противно ухмыляющуюся
физиономию Игоря Серафимовича.
Ошметки липкого крема сползли на безупречный
костюм. Веня зашелся в диком хохоте. Но он зря веселился. Через секунду другой
тортик угодил ему прямо в грудь.
– А ну пошли вон, оба! – завопила я
так, что Рейчел с перепугу стала лаять, а мопсы, осев на задние лапы, завыли.
Мужики вылетели во двор. Совершенно не владея
собой, я сгребла со стола «дары данайцев» и принялась швырять ими в машины.
Облепленные икрой, семгой, осетриной и шоколадными конфетами «шестисотый»
«Мерседес» и «БМВ», чуть не столкнувшись в воротах, вынеслись на дорогу и
заскакали на ухабах.
Я закрыла окно и, почувствовав жуткую
усталость, посмотрела на притихших детей.
– Вот так! Кто к нам с мечом придет, тот
от меча и погибнет!
– А мы чего, мы ничего, – испуганно
пробормотал Кирюшка, – жаль только тортик, когда еще такой попробуем.
Лизавета моментально треснула его по затылку:
– Молчи, обжора, за сладкое родину
продашь!
На следующий день я сидела в электричке, скоро
мчащейся к Ветлуге. За окнами мелькали дома, деревья, платформы. В голове царил
сумбур. Еще пара деньков, и придется признать свое поражение. Единственная
версия, представлявшая хоть какой-то интерес, выглядела шатко. Бабушка погибшей
Тони, Анна Ивановна Коломийцева, решила отомстить Славину за смерть внучки и
наняла убийцу.
При более детальном изучении версия не
выдерживала никакой критики. Ну зачем, спрашивается, было столько лет ждать?
«Она не слишком обеспечена, – цеплялась я изо всех сил за версию, –
небось на киллера копила». Все остальные ростки сомнения я просто растоптала
каблуками. Мэрия Ветлуги располагалась в отремонтированном здании. Похоже, в
городе неплохо идут дела. Вокзал тоже сверкал новыми стенами, а на площади
бойко торговали ларьки.
– Где у вас тут роно? – спросил я у
дежурной.
– Это что такое? – не поняла тетка.
– Ну кто занимается школами?
