– Дом перейдет нам, – горестно
вздохнула Бекки, – детям, всем пятерым. Но Светка никогда его не любила,
да и Тамара скорей всего не захочет теперь часто приезжать. Словом, наконец
сбылись мамины мечты, она через полгода станет полноправной хозяйкой в
особняке. Других-то законных наследников, кроме детей, нас то есть, нет. Все
понятно и ясно, даже читать ничего не надо.
Глава 19
Домой я добралась, еле-еле волоча ноги, и
мрачно села на веранде. Собаки, радостные оттого, что видят свою хозяйку,
подняли веселую возню, кошки скакали вместе с ними. Но мне было не до зверей.
Слава богу, что дети затеяли что-то в гараже и не показывались в доме.
Бесцельно передвигая на столе посуду, я все
время задавала себе один и тот же вопрос. Ну зачем Вячеславу Сергеевичу
Славину, человеку незапятнанному, рассказывать неправду про Ветлугу? В
шестнадцать лет талантливый мальчик из провинции поступил в МГУ. У ребенка,
родившегося в малообеспеченной провинциальной семье, не было никакого блата,
никакой волосатой руки, никто не подставлял пареньку «лесенку», всего он достиг
благодаря только трудолюбию и упорству.
Начиная с шестнадцати лет, вся жизнь Славина
легко просматривается, она прозрачна, как горная речка. Сначала студент, потом
аспирант, словом, подающий большие надежды ученый.
И зачем бы такому человеку вводить в
заблуждение близких? Ну какой смысл придумывать про Ветлугу? Правда, иногда
особо тщеславные люди, став богатыми и знаменитыми, стесняются своих
крестьянских предков и начинают выдумывать невесть что! Да и у нас в
консерватории учился Максим Норкин. Всем рассказывал, что его родители
дипломатические работники. Папа – посол, мама – послиха, а он, Макс, живет в
общежитии потому, что предки побоялись оставлять его одного в гигантской
квартире. И только на выпускном концерте мы увидели его маменьку, почти
бестелесную женщину с огромными, лопатообразными ладонями. А какие, по-вашему,
руки должны быть у бабы, вскапывающей огород, доящей трех коров и таскающей
мешки с картошкой. Матушка Макса оказалась простой колхозницей…
Я бы еще поняла, придумай Вячеслав Сергеевич
«охотничью» историю про каких-нибудь необыкновенных родственников. Правда, в
начале пятидесятых всякие князья, графы и бароны были не в чести, но, в конце
концов, существовали генералы, капитаны дальнего плавания, писатели…
Наврал бы, что его отец – маршал, а матушка –
прима-балерина какого-нибудь провинциального театра. Ну никто ведь проверять не
станет! Ан нет! Зачем-то, кстати, очень неохотно, по словам Бекки, он
рассказывал о детских годах, студенческие вспоминал чаще. Да еще упоминал об
отце, простом солдате, и матери – малообразованной тетке из крохотного поселка
Симоново. Почему он выдавал небылицу? Нет, есть только один способ, чтобы
узнать правду.
Я схватила телефон и набрала 09.
– Четырнадцатая, здравствуйте.
– Дайте мне телефон МГУ.
– Какой факультет?
– Мне нужен архив.
– Пишите справочный номер.
Следующий час я безуспешно пыталась
соединиться с флагманом образования. Но занято там было постоянно. Наконец,
когда умерла уже всякая надежда соединиться с архивом, раздался весьма
недовольный голос:
– Справочная.
– Дайте, пожалуйста, телефон архива.
Тетка, очевидно, начала рыться в справочнике,
потому что до моего уха донеслось шуршание. Но, получив нужные семь цифр, я
поняла, что праздновать удачу рано. Теперь кто-то удавился на телефонном шнуре
в бумагохранилище. От злости я вспотела. Ну наберу в последний разок, и все!
И тут раздалось бодрое:
– Архив!
– Позовите, пожалуйста, заведующую.
– Слушаю.
– Вас беспокоит журнал «Лица эпохи»,
корреспондент Евлампия Романова.
– Очень приятно, Валентина Николаевна
Столярова, – церемонно представилась дама.
– Уважаемая Валентина Николаевна, –
затараторила я, – вы располагаете сведениями о золотых медалистах,
поступивших в МГУ?
– Конечно, срок хранения анкет составляет
семдесят пять лет. Правда, первые десять годков дела лежат непосредственно на
факультетах.
– Информация о поступивших в 1956 году
существует?
– Естественно, – оскорбилась
заведующая, – у нас ни один клочок не пропадает, а вам зачем?
– Да вот поручили сделать статью про
покойного академика Славина, и я подумала, может, сфотографировать его
аттестат? Для украшения материала.
– Приезжайте, – любезно разрешила
Валентина Николаевна, – только завтра, мы скоро закрываемся.
– Конечно, – обрадовалась я, –
адрес подскажите.
На вечер у меня не было ничего запланировано,
и я отправилась на кухню, делать любимый детьми салат. И Лиза, и Кирюшка, и наш
вечный гость Костик никогда не кривляются за столом. Съедают все подчистую.
Впрочем, Кирюшка на дух не выносит молоко, но кефир, ряженку, йогурты, творог и
сметану ест с превеликим удовольствием. Лиза ненавидит любые каши, но, если на
стол подали гречку, она щедро заливает блюдо кетчупом или соевым соусом и молча
орудует вилкой. Костя, насколько я знаю, весь передергивается при виде рыбы, у
него аллергия на морских и речных обитателей. Но мой салат обожают все.
Делается он крайне просто. Берете свежие помидоры, болгарский сладкий перец и пучок
кинзы. Все режете, не слишком мелко и добавляете тертый сыр. Лучше взять
острый, но подойдет любой. Потом делаете заправку: растительное масло без
запаха, лимонный сок или уксус и немного сахарного песка. Перемешиваете и
заливаете салат. Вкусно до невозможности. Впрочем, некоторые мои знакомые
вместо сыра добавляют брынзу, но это уже кто что любит.
Быстро наполнив миску, я высунулась в окно,
чтобы позвать ребят ужинать. Но крик застрял в горле.
Словно серебристая струйка ртути, во двор
медленно вкатывался «Мерседес». За ним виднелся темно-синий микроавтобус. Боже,
искренне надеюсь, что это не прибыл свадебный ужин.
– Эй, Кирюха, Лизавета, Костька, –
донеслось со двора, – быстренько покажите парням где-что.
– Ой, – взвизгнула Лизка, –
это…
– Молчать, – рявкнул Гарик, –
весь сюрприз испортишь!
Он быстрым шагом влетел на веранду и велел:
– Не смей смотреть в окно, на меня
смотри!
От неожиданного замечания я внезапно икнула и
шлепнулась на стул.
– Роман, Леня, давайте, –
распорядился Гарик, выглядывая в прихожию.
