Генерал Рябов не слишком-то любит домашних
животных, поэтому у его детей никогда не было собак, кошек, черепашек или
хомячков. Но несколько лет тому назад кто-то подарил Костику белого ангорского
кролика, хорошенького и умильного. И тут с бравым воякой что-то приключилось.
Стоило один раз услышать, как он, шинкуя капусту на кухне, ругается: «Ну купили
кочан! Жесткий и совсем не сочный, Яшеньке не понравится. Нет, из этой капусты
пусть Татьяна Ивановна нам щи сварит, а я кролику лучше киви дам», – и
становилось понятно: Яша занял в сердце старика то место, которое не удалось
заполнить ни сыну, ни невестке, ни внуку. К слову сказать, кролик был очень
умненький, ходил по даче, как кошка, и на ночь забирался в свою клетку.
И вот сейчас тельце Яшки, перемазанное землей,
лежало передо мной.
– Как такое произошло?
– Это Рамик, – пояснил
Кирюшка, – сидим мы в гостиной, смотрим телик, на улице очень жарко,
выходить неохота. Вдруг, смотрим, приходит Рамик, а в пасти Яшку держит.
Я похолодела.
– Если дед узнает, что Рамик придушил
кролика, – озвучил Костя мысль, которая пришла мне в голову, – он
никогда с вами разговаривать не станет!
– И тебя к нам не пустит! –
вздохнула Лиза.
– Оперативную связь отберет с
пистолетом, – проныл Кирюшка, – что теперь делать, ума не приложу!
– Может, ничего ему не рассказывать? –
предложила Лизавета. – Пусть думает, что Яшка убежал…
– Не, – покачал головой
Костя, – кролик только по саду ходил, у дома, боязливый был очень. Чуть
где шум, мигом в клетку… И потом, деда жаль, начнет Яшку по поселку искать, с
фонарем бегать… Нет, надо сознаться, неохота, но надо.
– Единственное, что я думаю, –
задумчиво пробормотала Лиза, – может, сказать, дворовая собака украла Яшу
и удушила, а Рамик, молодец, отбил труп и принес домой, чтобы похоронили?
– Так он и поверит, – хихикнул
Кирюшка, – дед хоть и старый, но ведь не идиот!
– Ой, горе, – запричитал
Костик, – ой, беда!
– Заканчивай стонать, – велела
я, – давайте живо в машину!
– Зачем? – удивились все.
– На рынок поедем. Во Внуково, там
кроликами торгуют, если повезет, такого же купим и в клетку подсадим.
– Да, – нудел Костя, – Яшка на
имя откликался!
– Ничего, ничего, – бормотала я,
запихивая детвору в «Жигули», – скажешь: от жары у кролика рассудок
помутился. Дедушка поверит, ничего странного в этом нет. У меня самой в мозгах
полная каша, все забываю, чего же от кролика ждать!
На рынок мы влетели, когда многие торговцы уже
складывали свой товар.
– Вот они! – заорала Лизавета, тыча
пальцем в большую железную клетку, забитую пушистыми длинноухими.
Нашелся в стае и снежно-белый кролик. Дети начали
придирчиво разглядывать животное.
– Яшка был больше, – заметил Костя.
– У него на ухе черное пятно, неровное
такое, – уточнил Кирюшка.
– Но в целом похож, – заявила Лиза.
– Берем, – приказала я, –
сколько?
– Но он меньше Яшки! – бурчал
Костик.
– Другого все равно нет. Скажешь деду,
что от жары ссохся, – ответила я, расплачиваясь.
– А пятно? С пятном как?
На секунду я призадумалась, потом махнула
рукой:
– Будет вам пятно, какое оно было,
коричневое?
– Черное.
– Ну так поехали!
– Куда?
– В супермаркет «Перекресток».
– Зачем?
– За краской.
На стеллажах в хозяйственном отделе стояло
неимоверное количество коробочек, баночек и флаконов.
– Нам не сюда, – вздохнула
Лиза, – а вон туда, в краски для волос.
У полок скучала продавщица. Я порылась среди
тюбиков и спросила:
– Черная краска есть?
– Конечно, вот там в корзине, ее нечасто
берут, – словоохотливо затараторила девушка, – только зачем вам
черный? Очень старит. Лучше светло-русый…
– Нам кролика красить, – объяснила
Лиза, – скажите, эта краска подходит для грызуна?
Продавщица уставилась на девочку во все глаза.
– Понятия не имею, а зачем кролика
красить?
– Сложно объяснить, – ответила я.
– Купили сплошь белого, – радостно
пояснил Костик, – а нужен с пятном на ухе.
– А-а-а, – затравленно протянула
девушка.
– Берем эту, – решительно заявила я,
хватая «Бель колор», – вот написано: «Для чувствительной кожи и нежных
волос, без перекиси, стойкий эффект, плюс бесплатные перчатки».
Дома мы завернули крольчонка в толстое
махровое полотенце, оставив снаружи только голову с нервно вздрагивающим носом
и длинными ушами. Несчастное животное, очевидно, решило, что попало в руки к
сумасшедшим, потому что сидело тихо-тихо, не издавая ни звука.
Очень аккуратно, кисточкой для акварели мы
нанесли на розовенькое ушко черную кашицу и выждали двадцать минут. Затем для
пущего эффекта вымыли всего грызуна детским шампунем.
– Класс, – завопил Костик, –
как две капли похож, только меньше!
– Не беда, – ликовала
Лизавета, – дядя Олег старый, не заметит!
– Вот что, – приказала я, –
тащите лже-Яшку к Рябовым, посадите в клетку да заприте снаружи, чтобы не
сбежал, а настоящего похороните у нас на участке, у забора.
– Ты, Лампуша, позвони дяде Олегу, –
попросил Кирюшка, – ну поболтай с ним о здоровье, о том о сем, чтобы
ненароком он не заметил, как мы этого несем.
Минут двадцать я выслушивала жалобы генерала
на жару, высокое давление, шумных детей и полное отсутствие аппетита. Наконец
ребята прискакали назад и заорали:
– Порядок, сидит как миленький, мы
купаться идем!
– Поздно уже.
– Ты чего, Лампуша, – загундосил
Кирюшка, – полдня упустили из-за кролика, измучились, ну отпусти…
– Ладно, но чтобы в двадцать два
ноль-ноль сидели на веранде.
