Глава 11
Замок приближался, вырастал, заслонил половину неба. Стены
серого камня упирались в небо. Низкие облачка задевали нежными животиками за
острые шпили, я увидел ясно как из разреза выступила кровь. Края раны поспешно свернулись,
а другие облачка пугливо взмыли повыше. В узких окнах-бойницах тускло блестели
металлические прутья.
Вокруг замка шел по ровному кругу, словно провели циркулем,
глубокий ров. От главных ворот вниз без скрипа опускался широкий подъемный
мост. Я еще издали ощутил запах смолистых свежеоструганных досок. Бревна
сверкали белизной, еще не успевшие впитать пыль дорог.
Не знаю, зачем Куцелий... вернее, его учитель настоял, чтобы
я принял этот замок, но я чувствовал себя в роли царька глупо. Мало того, что
пришлось разбирать дурацкие жалобы челяди, я же здесь и судья, еще раздражали
эти бухающиеся на колени простолюдины, а когда я брякал, что такие глупости
делать не надо, все рождаются свободными, смотрели как на тронутого. Я слышал
как пополз слух, что меня больно много по голове били, не иначе как кувалдой,
такого сюзерена надо жалеть, хоть и варвара...
Куцелий намекнул на право первой брачной ночи, но смотрел
так, что я сделал лицо надменнее, чем у туркменского верблюда, мол, мне только
прынцессы под стать, кухарками пусть забавляются местные феодальчики, и он
отступил, хотя в глазах осталось непонятное пока хитрое выражение.
– А что это за башня? – спросил я. – Что-то
не вижу входа.
– Он внутри, – сообщил молодой маг нехотя. –
Чтобы не сдуло со ступеней снаружи. Тут бывают сильные ветры. Но, может быть,
вам лучше... гм... все-таки право ночи, пиры, казнить и миловать, испытать силу
на заднем дворе с сильнейшими из вашей дружины... Да-да, у вас тут сильный
отряд в полсотни отборных воинов!
Если бы сказал не таким гнусным тоном, я бы отказываться не
стал: испытать силу – это подождет, а вот право первой брачной ночи... гм,...но
теперь только молча повернулся к башне. Куцелий пощупал камни, открылся ход к
пощербленным ступенькам. Не колеблясь, я двинулся вверх. Плечи терлись о
каменные глыбы, проход узенький, иногда строители вовсе халтурили, приходилось
пробираться боком, я устал и уже начал себя спрашивать, какая нелегкая понесла
как мартовского кота на крышу, но в этот момент как раз и блеснул свет.
Я наддал, чувствуя как гудят ноги, Ступеньки вывели на
плоскую площадку крыши. Не больше пяти шагов в диаметре, заборчик не выше
колена, я сразу ощутил, что башня слегка раскачивается, что каменный заборчик
не выше колена, и что я хоть и не боюсь высоты, но одно дело облокотиться о
прочную решетку балкона, другое – подойти к такому вот краю.
С места, где я стою, мир стал пугающе широк. Линия горизонта
отодвинулась в необозримую даль, я с дрожью смотрел поверх каменных зубцов,
чувствуя что здесь и воздух иной, и облака проплывают так низко, что я чувствую
сколько ведер холодной воды в каждом таком белом баране.
Сзади послышалось пыхтение, я сразу же распустил напряженные
мышцы, а лицо сделал скучающе брезгливым, как и надлежит владетелю такого
замка. За спиной зашлепали по камню сандалии мага. Я глубоко вздохнул, стараясь
отогнать предательскую дрожь. До сих пор не могу свешивать голову с балкона,
тянет броситься вниз, а тут меж зубцами никакой решетки!
За версту отсюда видна полоска леса, а за ней такая же
бесконечная равнина, только почему-то серая, даже бледно-серая. Присмотревшись,
я с изумлением увидел, что вся долина словно бы неспешно течет, как будто
заполненная до горизонта массами муравьев. Но только я не представляю, чтобы все
муравьи двигались так однообразно, да и таких серых муравьев не бывает.
Напрягая зрение, наконец различил массы людей, что двигались
единой нестройной толпой. Серое облако пыли стояло над головами, все двигались
изнуренные, но с одинаковыми торжественно скорбными лицами. Настолько
одинаковыми, что даже если смыть слой пыли, я бы не отличил одно от другого.
Я спросил тревожно:
– А там кто? Какое-то завоевание?
Куцелий проронил торжественно, с благоговеянием:
– Это герои сопровождают принцесс в дальние края.
– Зачем? – не понял я.
Куцелий удивился:
– Разве это важно? Никто и не помнит. Главное, что
путешествие длинное, через темные теса и высокие горы. Все заколдовано, полно
нечисти. Герой красиво машет мечом, принцесса визжит и громко восхищается его
мужеством, а спать им приходится... гм... под одним плащом. Столько пикантных
подробностей, а вы о какой-то конечной цели?
– Ага, – понял я, – тогда конечно. Чем дальше
в лес, тем ближе к цели. Мне тоже предлагали... провожать принцессу?
– Можно княжну, – рассудил Куцелий. – Многим
важно, чтобы была именно княжна, а не принцесса. Или кому-то важно, чтобы они
провожали княжну, а не принцессу. Кому-то, понимаете? Нет, неважно. Ну, а в
остальном разницы нет. Конечно же, очень красивая, сперва повздорите, воспылаете
друг к другу неприязнью, будете всю дорогу обмениваться колкостями, но спать в
холодные ночи придется под одним плащом... гм...
Я молча повернулся в сторону ступеней. Нет уж, умерла, так
умерла. Поеду искать сокровище, чтобы половину отдать бедным.
Будто сам богатый!
Эти идиоты с мускулами и мечами выезжают на рассвете, и я
встал под вопли этих проклятых птиц с красными гребешками, наощупь отыскал
коня, умываться не стал, я ж не мусульманин еще, заботливые руки челяди помогли
взобраться на это неспокойное храпящее животное и, придерживая за ноги в
стременах, проводили до ворот.
Спросонья я мало что соображал, но по голосу Куцелий был
чему-то доволен. В уши вонзался его настойчивый скрип:
– ...я показал весь замок, верно? И про право первой
брачной ночи... И все подвалы с запасами лучших вин...
Я пробурчал сонно:
– Да-да, я подтвердю твоему учителю, не боись.
Когда я кое-как расцепил слипшиеся веки, поверх конских ушей
уже простиралась широкая дорога, но на глазах сужалась, а когда оглянулся еще
раз, позади блистал, как упавшая с неба гора драгоценного рубина, залитый
утренним пурпуром мой удаляющийся замок. На стенах темные точки голов, кто-то
вроде бы даже помахал платочком. Я так и не разобрался, кто из них управитель,
а кто конюх, все чересчур бестолковые, услужливые как медведи, и все готовые
под право первой брачной ночи.
Когда я снова повернул голову, впереди уже зеленела равнина,
а за версту дальше раскачивались верхушки могучей корабельной рощи. Рогач шел
ровно, я уже настолько привык к этой тряске, что мой зад двигался вместе с
шевелящейся спиной однорогого зверя, посадке моей могут позавидовать
кавалергарды, я в седле как вбитый в стол гвоздь, в любой момент могу поднять
руку к уху и вытянутыми пальцами коснуться рифленой рукояти длинного меча. Перевязь
еще не натерла кожу, тяжелый меч для меня не в тягость, солнце ласково щекочет
кожу, вижу порхающих бабочек, слышу нехитрые трели кузнечиков...
