– Эх, а я уже намечтал себе королевскую постель...
– А на коврике у двери не хошь? – спросил я
ядовито. – Да и то для тебя чересчур... Так, на тряпочке. У порога.
Комнатка в корчме нашлась настоящая, хоть и крохотная.
Затолкав мешок с сокровищами под ложе, я рухнул как подрубленное дерево. Смутно
чувствовал как все тело мое расплывается как воск на горячей сковородке, мышцы
тают. Первыми отпали конечности, и я успел понять, что значит спать без задних
ног, сердце колыхается все медленнее, кровь застывает, тяжелая и темная как
смола...
По распластанному как кит на суше телу пробежала искра. В
тиши и ночи рычание волка нарастало, как рев приближающегося мотоцикла. На
потолочной балке скрипнуло дерево под крепкими когтями. Кое-как приподнял
тяжелые как горные хребты веки, уже толстые и набухшие, смотрел тупо на странно
изменившуюся комнату: одна половина в кромешной тьме, другая – освещена косым
лунным светом из окна. Из-под потолка внезапно блеснул жутковатый красный
уголек, я едва спросонья не швырнул туда сапогом, а под ложем, где мешок,
рычание стало громче.
– Да слышу, слышу, – прошептал я одними
губами. – Разрычался...
По ту сторону окна едва слышно скрипнуло. В тяжелом вечернем
воздухе, напоенном ароматами придорожной пыли, запахами конского пота и
горящего железа из расположенной внизу конюшни, появилась острая струя крепкой
бражки. В светлом квадрате, на миг заслонив его целиком, появилась плечистая
фигура. Запах бражки хлынул через подоконник как наводнение. Фигура исчезла, с
пола донесся легкий стук, словно упал мешок с отрубями, тут же снова звездное
небо с рассеянным лунным светом заслонило темным, еще и еще.
Я настороженно прислушивался, жив ли под ложем
чувствительный к запахам волк. Как верный соратник, он будет переносить все
трудности, как спартанский ребенок, которому лисенок выгрыз кишки, но я все же
выждал, пока ночные гости заберутся все до последнего. В комнате становилось
явно тесно, я слышал затрудненное дыхание. От потных тел воздух нагрелся,
словно помещение было забито воронами, стал тяжелым и плотным как зыбучий
песок.
Половицы заскрипели. Сосредоточившись, я уловил приближение
руки к моему лицу, быстро перехватил за кисть, пальцами другой руки ткнул под
ложечку. Послышался мокрый всхлип. Я толкнул бездыханного на других,
перекатился через голову, вскочил и ударил одновременно кулаками, ногами,
головой, а также локтями и коленями.
Их расшвыряло как от разорвавшейся гранаты. Я слышал тяжелые
падения, удары о стены. Чавкало, хлюпало, хрустело. Уже проснувшись, я на
всякий случай пронесся по комнатке, в которой уже помню где что стоит, бил все,
что двигалось, а когда начал спотыкаться о тела, хватал за что попало и
вышвыривал через уже открытое окно.
Когда внизу отшлепало, из-под ложа донеслось рычание:
– Хорошо... Из тебя мог бы получиться не самый паршивый
волк!
Сверху с потолочной балки каркнуло:
– Не утерпел, виноват... Клюнул одного в темя! Надеюсь,
это не очень умалит твою победу, герой.
– Смотря как клюнул, – пробормотал я.
– А что, можно до смерти? – поинтересовался ворон
с интересом.
– Хуже, – пояснил я. – Когда меня долбанул
кажан, неделю горевал с раненым пальцем! Хорошо, в детский сад можно было не
ходить.
Чутье варвара говорило, что за остаток ночи больше нападений
не будет, а к королеве надо идти отоспатым.
Часть 2. Что-то я сегодня крут
Глава 20
За длинным столом склонились молодые волхвы. В торжественной
тишине гусиные перья поскрипывали по пергаменту уютно и успокаивающе. Изредка
кто-нибудь да покашливал, тут же кашель прокатывался волной, странная вещь, так
же прокатывалась, помню, волна покашливания по Ленинке, стоило хоть одному
поперхнуться в огромном зале.
Тертуллиус, стоя спиной ко входу, перебирал толстые фолианты
в книжном шкафу. На мощный звон подковок испуганно обернулся. На меня
уставились неверящие глаза под мощными покрытыми пластами снега бровями. Эти
снежные пласты, с хрустом ломая ледяную корку, полезли на середину лба:
– А, Странствующий... гм... Странствующий Рагнармир!..
Как ты нас шеломнул. В нашей тихой обители давно уже не видели такие глыбы
мышц. Точнее, никогда не зрели... Что-то случилось?
Я широко улыбнулся, помня какие у меня теперь белые ровные
зубы:
– Нет, Ничего особенного.
Он смотрел пытливо, отступил на шаг и окинул меня взглядом с
головы до ног:
– Но ты вернулся. А как же квест?
– Уже, – ответил я.
Молодые маги посматривали украдкой, я видел какие взгляды
бросают на мои широкие вздутые мускулами плечи, на мой могучий торс. Судя по их
лицам, не прочь променять свою мудрость и ученость на мою первобытную мощь.
Старый маг спросил с некоторым сомнением:
– Выполнен?
Помня, что спартанцы, те же варвары, отличались завидным
лаконизмом, я кивнул, держа нижнюю челюсть воинственно выдвинутой вперед, как у
боксера с неправильным прикусом. Старый маг даже открыл рот, привык среди своих
к словоблудию. Я наконец с видимой для всех неохотой расцепил твердые
героические губы, снова показывая белые ровные зубы:
– Уже.
Он потоптался передо мной как исхудавший по весне старый
облезлый медведь. Запавшие глаза смотрели исподлобья:
– Что-то случилось?
Я прошелся по помещению, пригибая голову, ибо с высоких
балок свисали вниз головами огромные серые кажаны. Они вроде бы спали,
завернувшись в серые неопрятные крылья, но я чувствовал всем позвоночником, что
жутковатые хищники следят за каждым моим движением.
– Да ничего особенного, – ответил я небрежно.
Голос мой гудел, наполняя помещение могучим гулом. Я даже сам, не говоря о
раскрывших рты молодых магов, слышал в нем стук копыт, далекие крики умирающих
в бою, звон мечей и деревянный стук стрел о щиты. – Разбойники, людоеды,
великаны, всякие там драки – не в счет.
Одна из его двух заснеженных мохнатых бровей взлетела вверх
еще выше, давал понять, что оценил мою скромность, сказал поспешно:
– Да, для героя это не в счет. Хотя, как сказать...
Гм... Но ты так и не зашел еще к королеве, не переночевал даже у амазонок, не
остановился у сирен... Даже не заметил? Странно. Когда пришлось проезжать
справа под скалой с раздвоенной, конечно же, верхушкой, там сирены, а когда
пересекал чисто поле, там носятся и носятся амазонки на горячих конях. Гм...
Квест оказался чересчур коротким.
Поблизости вертелся Куцелий, я видел как он вздрагивает,
прислушивается к каждому нашему слову. Насколько я помнил, на той карте,
которую он дал, не было никаких амазонок, сирен, прекрасной Эдельфины, скалы с
раздвоенной верхушкой. Хотя, странно, мой маршрут он начертил не просто по
прямой... По прямой, как я чувствую теперь, обязательно бы напоролся на этих
полуголых амазонок и прочие радости. Это по вине этого... этого еретика я
пропустил все радости, которые для меня уготовил старый Туртуллиус!
