Конь мой фыркнул, пошел в ворота, заставив мэра отпрыгнуть,
чтобы не попасть под копыта. Но я заметил, что все встречающие, как и сам мэр,
приятно ошеломлены, словно я должен был послать их, а то и огреть плетью, а
потом ввалиться с грязными сапогами в спальню правителя, рухнуть на устланное
тончайшими покрывалами ложе и велеть его невинной дочери ублажать всю ночь.
Вообще-то я варвар, мелькнула мысль. Ну ладно, пусть я буду
культурный варвар. Нет, это чересчур, просто образованный. Культурный – уже не
варвар, а образованный, так хоть трижды академик, все равно варвар от темени и
до конских бабок, а то и вовсе подков.
Из цветных пятен выдвинулся другой, высокий и худой мужчина,
в широком халате до пят весь в звездах и кометах, на голове остроконечный
колпак тоже в хвостатых звездах, глаза темные, цепкие, хоть лицо мучнисто белое
как у вампира, или сороконожки, всю жизнь пролежавшей под камнем и не видавшей
солнца. Я не сразу понял, что он стар как столетняя щука, на спине которой
вырастает мох.
Он заговорил скрипучим старческим голосом:
– Приветствую, великий герой... конечно же, великий. Я
великий маг королевства Будеррам. Зовут меня Тертуллиус. Позволь узнать, как ты
прибыл сюда?
Я смутно удивился такому вопросу, пробормотал:
– Да какая-то женщина...
– Старая, молодая? – спросил великий маг чуть быстрее,
чем следовало бы великому и немолодому человеку.
Я развел руками, заодно показывая мускулы и попутно любуясь
ими сам:
– Скорее, молодая, чем старая. Хотя на вид еще та
дама... Но теперь тренажеры, то да се...
– Толстая или худая? Прошу вас, ответьте с той же
скоростью, с какой владеете мечом! В чем одета?
Сбитый с толку, слишком уж все вокруг выказывают
волнительность, я пояснил:
– Худющая как облезлая кошка на помойке фонда
благотворительности... Но грудь высока, а ноги растут прямо от зубов... А одета...
гм... ну, что все носят у нас. То, что у нас идет на галстуки, а у них – на
юбки.
Великий маг повернулся к другому, невысокому и молодому, в
таком же халате и колпаке, что почтительно стоял за спиной и держал в руках
толстую книгу:
– Ясно... Куцелий, найти и повесить!
Молодой маг повел бровью. В толпу метнулись сразу двое. Я,
все еще удивляясь, что так легко понимаю чужой язык, поинтересовался:
– А может, не стоит так женщину?.. Это мне все можно, а
у вас цивилизация, у вас права человека...
Старый маг сказал строго:
– Нам за державу обидно. И сохранять ее должны... от
всяких. Ладно, великий герой! Лучшие люди сего славного града вышли
приветствовать тебя, выказать почтение твоим подвигам... э-э... нынешним и
будущим! Позволь пригласить тебя, великий варвар, на челе которого я зрю
отчетливо знаки как великой доблести, так и великой, гм, мудрости... пригласить
в замок на ужин к королеве!
Последние слова он провозгласил громко и возвышенно. Народ
рухнул на колени, даже знатные люди преклонили одно колено, на ногах остались
только великий маг Тертуллиус, его помощник Куцелий, да еще самый старый житель
города, который то ли был туг на оба уха, то ли страшился рассыпаться в пыль от
неосторожного движения.
– К королеве? – переспросил я. Огляделся с высоты
седла, внезапно вспомнил двух оборванцев. По спине побежали по-варварски
крупные мурашки, чуть не сгинул, вспомнил их стремление не допустить до
какой-то корчмы: – Да неловко как-то вот так сразу. Да и до ужина еще
далековато... А где ваша корчма?
Я видел как в наступившей тишине одни переглядываются,
другие опускают очи долу, третьи злорадно скалят зубы. Старый маг вперил в меня
острый взгляд. Я чувствовал как мою толстую кожу, продубленную всеми ветрами, зноем
и морозом, сверлит нечто, словно тифозный микроб размером с крупного муравья.
Инстинктивно напряг мышцы, тело стало твердым как ствол старого доброго дуба, а
кожа натянулась и застыла упругим панцирем.
На лице старика отразилось разочарование. Грудь его опала,
он показался еще старше, а голос прозвучал глухо:
– Кор... корчма?
– Ну да, – подтвердил я. – Стоит ли сразу к
королеве? Надо дать ей время одеться. Или раздеться, не знаю ваши обычаи.
Старый маг внезапно метнул острый взор. Я еще не успел расслабить
мышцы, по коже чиркнуло как крылом летучей мыши, однако лицо мое оставалось как
у строителя коммунизма на старом плакате, и глаза мага погасли. Голос дрогнул и
закачался как висячий мостик под сапогом варвара:
– Королева... м-м... в крайнем случае, королеву можно
немного подождать. В зале ожидания вас развлекут танцовщицы...
Мне показалось, что в глазах второго мага, который помоложе,
мелькнуло предостережение. Он все так же прижимал к груди толстенный фолиант, в
луче света блеснул краешек позеленевшей медной крышки с выдавленными
письменами. Его глаза следили за мной неотрывно и немигающе.
Я выпрямился горделиво, грудь моя стала шире и тверже
Авзацких гор, на ней можно было выравнивать гвозди.
– Варвары не ждут, – изрек я. – Варвары –
люди!
Лицо молодого мага оставалось бесстрастным как погребальная
маска, но старый маг всплеснул руками. С широких рукавов сорвались шипящие
искры, образовали вокруг него широкий быстро гаснущий круг.
– Она там, – сказал он осевшим голосом, бесцветным
как он сам, -... на окраине...
– На окраине? – удивился я. – Я думал, корчму
ставят на перекрестках главных дорог.
Он повторил так же нехотя и с усилием:
– На окраине... С той стороны приходят неведомые... Ну,
гномы, великаны, существа...
– Существа?
– Да. Странные. Наша цивилизация... вообще всякая
цивилизация, как мы ее понимаем, кончается на той корчме. Как раз посередине.
Лучше бы уж ей быть по эту или по ту сторону. Тогда бы понятно, как с нею...
Тебе, доблестный герой, все же стоило бы в любом случае сперва посетить королевский
замок! Такому герою там будут рады.
Я поколебался, все-таки у меня высшее образование, но, с
другой стороны, всажен в такое великолепное тело с такими мускулами, что
плевать даже на докторскую, При моих кулаках любой неприятный мне диспут так
быстро оборвется в мою пользу, что любой умник согласится с некоторыми
преимуществами варварства. Очень весомыми, кстати.
– Приду, – пообещал я, ибо герою, да еще варвару
надлежит говорить коротко. – Но прежде – корчма!
Конь радостно ржанул, пошел бодрее. Судя по его хитрой
морде, дорогу туда знает.
Небо горело и плавилось под тяжестью огромного багрового
шара. Впятеро крупнее нашего солнца, оно продавливало быстро вскипающий голубой
хрусталь небесного купола как раскаленный утюг продавливал бы блистающую глыбу
льда. Багровые потеки ползли широкими струями, поджигали далекий темный лес.
Вершины уже вспыхнули алым, но громада леса выглядела темнее женского греха.
