Я в отчаянии попытался выдернуть меч, пальцы стиснулись на
рукояти, но меч едва шелохнулся, а они уже набежали, я видел как их оружие
разом взлетело над головой, а сам наконец сообразил, что непросто достать меч
из-за спины, лежа на спине...
Страшный рев потряс воздух. За спинами нападавших зеленые
кусты разметало как болотную ряску. Взметнулось огромное, серое, с неимоверно
раскинутыми в стороны мохнатыми лапами. Я услышал треск, хруст. На месте
напавших стоял огромный медведь, а в его прижатых к груди лапах сминались,
брызгая кровью, два человека.
На земли упали два коротких изогнутых меча, легких и острых
как бритвы. А затем медведь развел лапы, люди повалились бездыханно, с
раздавленными как под катком грудными клетками.
Я приподнялся, сел, встать не решился, еще и меня схватит,
на всякий случай выдавил сиплым голосом:
– Спа... си... бо...
Медведь попятился, прорычал, с трудом выталкивая трудные
человеческие слова через медвежье горло:
– Долг платежом красен...
В моей голове гудело и мутилось, чувствовал тошноту, как при
сотрясении мозга, прошептал через силу:
– Долг?... Какой долг?..
Медведь уже попятится толстым задом в кусты, уперся в ствол
дерева, развернулся и вломился в заросли. Уже оттуда я услышал его хриплый как
у меня голос:
– Не помнишь?.. В позапрошлом году ты шел через эти
края, голодный и раненый... Встретил медведицу с двумя медвежатами... Я как
сейчас помню тебя, огромного и страшного. А твой пластинчатый лук, блеск на
острие огромной как пика стрелы!.. Она была нацелена прямо мне в грудь. Но ты
пожалел, и теперь я живу только благодаря твоему доброму сердцу... Теперь мы с
тобой в расчете. Я ухожу, больше не встретимся.
На миг я увидел его клинообразную морду, затем зеленые ветви
сомкнулись как ряска на болоте за упавшим камнем. Сколько я не прислушивался,
нигде не треска, ни скрипа, косолапый умеет ходить бесшумно.
На миг ощутил угрызения совести. Пожинаю плоды чьего-то
благородства! Медведь то ли подслеповат, то ли по малости лет не запомнил
облика страшного человека с убивающим оружием. Или для зверя все мы одинаковые,
как для меня китайцы.
В лагере я спросил воеводе виновато:
– Сколько осталось до земель принцессы?
Он поглядел подозрительно, усы поднялись кверху как у
кайзера Вильгельма:
– Что, прибил кого-то?
– Парочку, – признался я.
– Ого!
– Да не совсем я, – сказал я торопливо, –
просто так получилось...
– Ну-ну, – сказал он саркастически. – Сморозь
еще, что их медведь задрал или еще какую дичь!
Я раскрыл рот, застыл, в самом деле чувствуя, что все, что
могу, это только сморозить новую глупость. Со стороны это выглядело, словно я
прислушиваюсь к далеким звукам, слышимым только такому опытному воителю, как я,
водивший зеленые орды орков на проклятых гнусных людей.
Воевода тоже начал прислушиваться, даже шлем снял и держал у
груди обеими руками. Наконец на суровом лице отразилось сомнение. Я увидел как
потрескавшиеся от жары губы шевельнулись, он готовился что-то узнать...
...в это время в далеких глубинах земли прогрохотал
подземный гром. Он был почти на грани слышимости, но воевода встрепенулся, а на
меня посмотрел с великим почтением.
Подземный грохот докатился как морская волна. Земля дрогнула
и слегка качнулась под ногами. Воины, что уже дремали возле двух костров, с
руганью вскакивали на ноги. Из шатра принцессы с визгом выбежала голая служанка
с длинными распущенными волосами.
На дальней стороне поля, почти на опушке леса, деревья
затрясло. Сильный удар изнутри вздыбил землю, там словно взорвался грохочущий
вулкан. Пласты земли вместе с парой деревьев взметнуло вверх, черные комья
рассыпались как стая галок. Из огромный воронки поднималась яркокрасная туша,
вся с головы до ног закованная в блестящий камень. Она походила на приземистый
танк, выходящий из зоны ядерного удара: с округлыми оправленными краями и
застывшими потеками металла.
В нашу сторону пахнуло жаром. Воевода вскинул в ужасе:
– Это же... это же древний бог зелакхов!.. Кто его
призвал?
Старый воин на глазах стал белым, только остатки обгорелых
волос оставались коричневыми, закрученными как у эфиопа, да усы несгибаемо
торчали остриями кверху. Глаза не отрывались от чудовища, от которого в самом
деле веяло мужской несокрушимой мощью.
Я поискал глазами своего коня, а воевода набрал в грудь
воздуха и закричал зычно:
– Всем по коням!.. Ничего не брать!.. Во-о-он к тем
скалам во весь опор!
– А что, – крикнул я, – он сам по себе не
может...
– Нет, – огрызнулся воевода. – Это же бог!
Понятно, какая-то сволочь из отряда, стремясь выполнить
задание не допустить принцессу до ее земель, призвала это чудовище. Не думая,
что и ей придется не сладно.
Или же знал, но когда дело о долге перед своим Отечеством,
то что значат наши жалкие жизни?
За нашими спинами был конский хрип, женские крики, лязг
железа. Чудовище поднялось с четверенек и разогнулось во весь рост. Древний бог
зелакхов был почти человек, только не бывает человека в два моих роста, весом
со штурмовой танк, а кремнийорганическая броня на нем вовсе не доспехи, а
собственная шкура, которую, чувствую, моим мечом даже не поцарапать. Надбровные
дуги нависали как уступы скал, из темных впадин блеснули багровые огоньки
лазерных прицелов.
Конь под воеводой пятился. Я как сквозь вату услышал
измененный голос воеводы:
– Не вздумай!.. У комара в костре больше шансов...
Огромная голова со скрипом развернулось в нашу сторону,
похожая на бронированная башня на линкоре. Комья земли при движении ссыпались с
его плеч, там поверх брони торчали острые шипы. На вообще все тело чудовищного
бога оказалось усыпано шипами, блестящими и с виду куда прочнее, чем наши мечи
и топоры.
Оно сделало шаг в нашу сторону, мы разом повернули коней. В
спину толкнуло страшным ревом. Волосы затрещали, словно догонял лесной пожар,
но я не оборачивался, приник к гриве. Копыта стучали настолько часто, что стук
сливался в сплошную дробь. Воевода даже привстал в стременах, лицом же зарылся
в конскую гриву, спасаясь от встречного ветра.
Впереди неслись, подгоняемые страхом, стражники, за ними
виднелись рыжая лошадка принцессы и белый конь герцога. Слуги, как и положено
слугам, неслись самыми первыми, чтобы успеть оказаться на месте раньше господ,
разжечь костры, натянуть шатры и приготовить ужин.
Ужасный рев потряс воздух. Чудовищный бог зелакхов выбрался
из ямы, огромными прыжками погнался за нами. Медленное, с виду неуклюжее, тем
не менее каждый его прыжок равен трем конским скокам, и хотя этот бог двигается
по-божески медленно, я с дрожью в спине чувствовал, что зверь разогревается, а
прыжки учащаются.
