Лида, кстати говоря, как инструктор занималась с Катюшей гимнастикой для беременных.
А под эту ипостась и сама тянулась — на шпагаты садилась, гнулась, делала махи ногами…
А без того чтобы как бы с Катюшей заниматься, ей самой гимнастику запрещала старшая жена.
— Как думаешь, нас подслушивают? — спрашивала Катя, беря с тарелки финики.
— Ясен пень, подслушивают, — сидя в шпагате, отвечала Лида, поочередно делая наклоны к левому и правому носку.
— А как ты думаешь, зачем мы ему тут нужны? — спрашивала Катя, отправляя в рот очередной финик.
— Это у тебя надо спросить, — отвечала Лида, — поройся-ка ты в памяти, может, вспомнишь чего?
И вдруг Катя как бы обомлела…
Схватилась за живот.
— Ой, ты че, Катюха? — испуганно спросила Лида.
— Ой, кажется, началось, — тихо ответила Катя, — кажется, началось у меня, рожаю.
— Акушера, акушера сюда! — закричала Лида. — Хозяйка рожает!
Прибывшие через три минуты акушеры мгновенно поставили диагноз — у роженицы отходят воды, самая пора была на стол и делать стимуляцию…
* * *
С Пакистанцем Ходжахмет впервые встретился на базе неподалеку от Карачи.
Шла вторая чеченская война.
Ходжахмет только что провел два месяца в Турции, в одном из оплачиваемых шейхами санаториев, где залечивал простреленные в горах правую ногу и левое легкое.
Некоторые его товарищи лечились и в Грузии, и в Азербайджане, но Совет полевых командиров решил, что бригадному генералу Ходжахмету Ходжаеву лучше не рисковать, а поправлять здоровье подальше от России.
Русских женщин, по которым тосковал, Ходжахмет мог видеть и в Турции. Теперь, после перестройки Горбачева и Ельцина, русских женщин в Турции было побольше, чем в иное советское время их было в Крыму или в Сочи.
Нога уже совсем перестала его беспокоить, а то до отдыха в Анталии Ходжахмет часто припадал на нее и по ночам, бывало, просыпался от мучавшей его боли.
Пуля русского снайпера под Шали задела кость.
Это инструктор по кличке Ливиец и чеченец Гоча вынесли его тогда по реке из-под обстрела.
После отдыха Ходжахмет отправился в Пакистан.
Там готовили пополнение для ведения летних боевых действий новой летней кампании девяносто седьмого года…
Простых бойцов готовили в Чечне и в ущельях сопредельной Грузии.
А здесь, близ Карачи, готовили младших командиров.
Учили очень важным вещам — выживанию в горах, маскировке, минному и взрывному делу, обустройству бункеров и схронов, стрельбе из «стингера» и «иглы», работе на современных устройствах космической спутниковой связи и всему прочему, очень нужному в современной войне, тому, чему не обучают простых боевиков — мальчишек, набранных в селах предгорных районов. А кстати, мальчишки, выросшие уже не при Советах, зачастую не умели писать и читать, но стрелять из автомата и гранатомета «муха» умели получше, чем иной российский солдат, особенно из тех российских солдат, кто вместо полигона все два года своей службы провел на строительстве командирских дач или на полковой свиноферме.
Ходжахмет прибыл в Карачи для того, чтобы проверить готовность нового выпуска школы и вместе с отобранной партией бойцов вернуться в Шалинский район, где готовились большие дела.
Тут-то Ходжахмет и познакомился с Пакистанцем.
Пакистанец вообще-то имел американский паспорт на имя Ислама Нургали.
Но это было не настоящее его имя.
В лагере его так и звали — Пакистанец.
Именно он отвечал за готовность новой партии.
А Ходжахмет приготовил для этого выпуска достойную проверочку.
Что может быть лучшим испытанием для воинов, чем реальный выход в горы и боевое столкновение с реальным противником?
Ходжахмет сам отобрал пятнадцать человек для предстоящей контрольной вылазки.
Им предстояло пощупать оборону русских пограничников на таджикском участке.
Предстояли и стрельбы из «стингера» по вертолетам.
Ходжахмет хотел все сам проверить: ведь с этими людьми ему потом предстояло устроить большой шум на юго-востоке Чечни и в Дагестане.
Пакистанец тоже пошел с ними.
И вот, когда они дали русским пограничникам бой, когда отстрелялись по русским вертолетам, когда уже уходили назад, на одном из ночных привалов Пакистанец и рассказал Ходжахмету о перспективах будущей войны, как он ее себе представлял.
Сперва Ходжахмет попросту не поверил Пакистанцу.
Как?
Что такое?
Верить в колдовство?
Ему — реально мыслящему вождю сопротивления, авторитетному полевому командиру, бригадному генералу — и верить в сверхъестественное?!
Да кабы он верил во всякого рода чепуху, он бы не выжил в многолетней череде перманентных боев!
Только реально мыслящий человек, только его трезвый ум и расчет могли помочь на войне. В этом был уверен Ходжахмет. Это подтверждал весь его боевой опыт.
В этом он был уверен до встречи с Пакистанцем.
Да!
Пакистанец был не прост…
Но он сперва только слегка поколебал Ходжахмета в его материалистических убеждениях — поколебал, показав пару фокусов…
Тогда на бивуаке у костра Пакистанец продемонстрировал Ходжахмету свою способность влиять на приборы.
Одним только усилием воли Пакистанец сделал так, чтобы, например, вдруг перестал работать ночной прицел эсвэдэшки… Мог Пакистанец заставить ноутбук от системы спутниковой связи самопроизвольно включаться и выключаться… Наконец, мог сделать и так, чтобы не сработал детонатор в цепи заложенного ими фугаса… А мог и, наоборот, заставить цепь сработать еще до получения спутниковой команды на взрыв.
— Ты просто фокусник, — сказал тогда Ходжахмет.
— Нет, не фокусник, — отвечал Пакистанец, — есть люди, которых я называю проводниками. Они могут концентрировать и перенаправлять потоки энергии. И если собрать таких людей в команду, то можно делать великие дела, которые американцам с их авианосцами и не снились.
Ходжахмет так бы и запомнил Пакистанца как простого фокусника, не поверив ему до конца, а воспринимая его штучки просто как любые принятые в любой армии милые чудачества дежурного комика, умеющего развлечь товарищей по оружию карточными фокусами или штучками с продетой в уши веревочкой…
Так бы и не поверил, кабы не случай, произошедший с ними на обратном пути от границы.
Пара «Ми» двадцать четвертых, пара этих «крокодилов»
[10]
с отчетливо различимыми коническими обтекателями пакетов НУРСов, с отчетливо видными белыми всполохами автоматических пушек под бронированными днищами, заходила прямо на них.
