— Это похоже на геноцид, мой дорогой, — покачал головой Хацкоев. — Женщин, детей… Что это тебе в голову взбрело? Ты что, не представляешь, какой вой поднимет пресса?
— Во-первых, ты должен позаботиться, чтобы пресса ни о чем не пронюхала, а во-вторых, о том, чтобы в случае утечки информации немедленно заткнуть глотку любому. Но выпускать нельзя никого, пока они там не захлебнутся в собственном дерьме и не откроются. Слишком многое сейчас поставлено на карту.
Хозяин кабинета осторожно провел рукой по остаткам прически и сел рядом.
— Откроются, а что потом? Зачистку, что ли, проводить, как в Чечне? Армейцев такими делами заниматься не заставишь, теперь все умные стали. На спецназ я тоже положиться не могу. Разогнать местные власти, конечно, можно, а дальше что? Губернатор области не любит, когда на его территории посторонние командуют. Крупный скандал будет гарантирован.
— Черт с ними, с властями, — отмахнулся Перлов. — Главное — выловить всех этих выродков. И прежде всего поймать Нестерова. Ладно, этим займутся мои люди. Но ты обязан — слышишь? — обязан обеспечить им прикрытие! Чтобы местные менты хотя бы не помешали.
Хацкоев вновь поднялся, не спеша подошел к окну и поиграл ручкой жалюзи, то закрывая, то открывая створки.
— Вообще, я не понимаю степени твоего беспокойства, — сказал он. — Ну, допустим, откроют они Вход, если он, конечно, вообще существует. Дальше-то что? Чтобы наладить там более или менее цивилизованную жизнь, нужны хотя бы какие-то зачатки промышленности. Хотя бы на первые несколько лет. Трактора, сеялки-веялки, а для них — топливо, запчасти. На руках это не донесешь. Значит, нужна дорога. Да не просто дорога — трасса! А трассу, дорогой мой, перекрыть очень несложно. Посмотри на Чечню: пару фугасов под асфальт — и все дела. А можно вообще обнести этот Вход сплошным кордоном с минными полями и вышками. Никаких тебе тракторов. Мне кажется, ты переоцениваешь серьезность проблемы.
— Может, я и переоцениваю, зато ты совсем ее не видишь, — огрызнулся Перлов. — Ты знаешь, какой он, этот Вход? Нет? И я не знаю. Не Вход тебя должен беспокоить, а те, кто его способен открыть. Даже если в год будет утекать только тысяча человек — это уже угроза. Потому что с каждым годом их будет все больше, потому что я не знаю, что они — там! — смогут придумать. И это тебе не их дурацкие заповедники. Неужели ты не понимаешь, что, если во всеуслышание объявляется о существовании нового совершенного мира, это автоматически означает, что наш мир очень далек от совершенства. А из этого следует, что его нужно изменить. Например, спросить у господина Хацкоева, каким образом он, вчерашний учитель физкультуры, вдруг стал не только одним из руководителей серьезного силового подразделения, но и обладателем контрольного пакета акций нефтяной компании, хотя до недавнего времени и вышки нефтяной в глаза не видел.
Перлов замолчал, достал еще одну таблетку и проглотил, запив водой из высокого стакана.
— Вот чего я боюсь, а вовсе не того, что все холопы сразу разбегутся. Холопов, поверь мне, на наш век хватит и еще останется. На то они и холопы. Выродки — главная опасность. Сейчас они пока еще находятся на территории нашего государства, мы их вправе хоть ядерными бомбами долбать.
— Ну, насчет ядерных бомб — это уж слишком, — покачал головой Хацкоев.
— Это тебе сейчас так кажется, — кивнул Перлов. — Завтра ты по-другому заговоришь. Потому что там — там! — их уже не достанешь ничем, даже бомбой! Поэтому позаботься, я тебя очень прошу, о том, чтобы о происходящем знало как можно меньше народа. Никакой болтовни! Никакой утечки в прессе! Президенту эта Информация тоже ни к чему. Как-нибудь разберемся сами. Кстати, что ты собираешься делать с этим дезертиром-подполковником?
— Ну, дезертирство ему вряд ли удастся пришить, — пожал плечами Хацкоев. — Все-таки мы ни с кем не находимся в состоянии войны. А вот превышение полномочий, нанесение телесных повреждений тут вполне просматриваются.
— Неужели ты думаешь, что я пойду в суд потерпевшим? — злобно осведомился Перлов. — Вышвырни его немедленно, этого будет достаточно. А дальше я с ним сам разберусь.
В дверь коротко постучали. Вслед за тем, не дожидаясь разрешения, зашел помощник в капитанских погонах, стройный, смазливый и слишком юный для своего звания.
— Кремль на проводе, — сказал он, маскируя явную фамильярность фразы потупленным взором больших карих глаз и скромно склоненной головой.
— Я понял, Веня, иди, — отмахнулся Хацкоев без особого возмущения и кивнул Перлову: — Легок на помине. Очень надеюсь, что это звонок к теме не относится.
Юный капитан-адъютант немедленно исчез, успев, впрочем, бросить на гостя внимательно-оценивающий и одновременно томный взгляд. Внимательно следивший за явлением адъютанта Перлов понимающе оскалился.
— Ах ты, озорник, — погрозил он пальцем своему визави. — И на службе тебе неймется. Смотри, погоришь, как бывший генпрокурор!
— Да перестань ты, — отмахнулся тот, протянул руку к трубке спецсвязи, но в последнюю секунду задержал движение. — Не те сейчас времена, чтобы гореть из-за всяких пустяков, — ухмыльнулся он и снял трубку с рычага.
* * *
За четыре дня, прошедшие после закрытия Периметра, жизнь в городке внешне почти не переменилась, разве что машин на улицах поубавилось: транзитом через городок ездить перестали. Люди точно так же отправлялись утром на работу, возвращаясь домой, заглядывали по пути в магазины, вечером семьями гуляли по тихим улицам, или шли на дискотеку, размещавшуюся все в том же городском Доме культуры. Первые два дня жители городка развлекали себя также прогулками на окраину — туда, где сразу за последними домами лежала граница Периметра, видимая изнутри ленточкой мерцающего света, отлично видной даже в темноте.
Нестеров с Гошей тоже там побывали, наблюдая странную суету понаехавших высоких армейских чинов и облеченных не менее высокой ответственностью чинов в штатском, ревущую моторами военную технику, описывающую странные траектории, которые никогда не пересекали положенный селектами предел замкнутого пространства. Несколько раз на Периметр с ревом устремлялись бэтээры. Они шли по прямой, нацеленной точно в центр города, но, достигая Периметра, резко тормозили. Постояв, осторожно разворачивались и уползали обратно. Преодолеть границу водители по непонятной Нестерову причине были не в состоянии. Однажды Нестеров увидел, как из движущейся боевой машины на ходу выпрыгнул водитель. Оставшийся без управления бронетранспортер без затруднений миновал границу Периметра и уже в городских пределах был остановлен кем-то из горожан.
«Вот и первые потери, — флегматично заметил наблюдавший происходящее Гонта. — Свою машинку они уже не видят. Надеюсь, они не будут повторять такие эксперименты. Тут же не место парковки бронетехники, в конце концов. Напихают нам своего железа — и по улице не пройдешь!»
Границу постоянно охраняли милицейские патрули и посты добровольцев из числа горожан. Не от угрозы извне, а чтобы предотвратить ее пересечение детьми, воспринявшими последние события как забавное приключение и норовившими попрыгать через бесплотную ленточку света.
