«Стрелять сразу после того, как спасли, они не станут», — автоматически мелькнуло в голове Погодина, и он послушно зажмурился. А Нестерову в этот момент отчего-то стало немного обидно, что первый шаг в новый мир он сделает именно с таким дурацким напутствием.
— Три!
* * *
Дежурившие на входе охранники Музыканта, Одиссея и Комеса действительно пропустили в телецентр беспрепятственно, что было совершенно естественно, поскольку гостей лично встречал хорошо известный охранникам руководитель одной из ведущих программ, что случалось отнюдь не часто.
— Важные птицы, — сказал один охранник другому. — Из правительства, наверное. Где-то я одного из них видел.
— По ящику и видел, — объяснил другой. — Только не из правительства. Они же по «Культуре» всегда выступают.
Задрав голову, Музыкант разглядывал высокий потолок лифтового холла и отчего-то страдальчески морщился.
— Хорошо, что ты нас встретил, Володя, — сказал он телевизионному начальнику. — Я у вас тут раза четыре был, но, ей-богу, без тебя бы точно заблудился. И как только вы тут дорогу к своим кабинетам запоминаете!
— Думаю, это намного проще, чем выучить наизусть партитуру Первого концерта Чайковского, Иосиф Наумович, — вежливо улыбнулся Володя.
— Да-да, возможно, — рассеянно отвечал Музыкант, входя в раскрывшиеся двери просторного лифта. — Впрочем, не поручусь…
— На самом деле все действительно просто, — говорил Владимир. — От лифта направо… потом налево по коридору почти до конца… вот мы и пришли!
В кабинете ожидали несколько молодых людей, одетых с той степенью небрежности, которая издавна считается хорошим тоном среди профессионалов-телевизионщиков, работающих за пределами кадра. Они что-то жарко обсуждали, но тут же смолкли, едва появился Владимир со своими гостями.
— Это… — указал было Владимир на ближайшего к нему сотрудника, но Музыкант его остановил:
— Извините, Владимир, взаимные представления мы оставим на потом. Мне очень не хочется терять время. Полагаю, все присутствующие знают, что нужно сделать?
— В общих чертах.
— Вот си-ди-диск, — по знаку Музыканта Одиссей вытащил из кармана и передал пластмассовую коробочку. — Трансляцию записи необходимо начать как можно скорее, желательно по максимально большему числу каналов. Какие у вас возможности для этого?
— Есть кое-что, — сказал Владимир. — АСК-1 и АСК-3 у нас, можно сказать, под контролем.
— Что это? — негромко осведомился Одиссей.
— Аппаратно-студийные комплексы, — объяснил Комес. — Оттуда на передающие станции поступает сигнал.
— В Медвежьих Озерах ребята предупреждены и ждут, — продолжал Владимир.
— Там передающая станция, — прокомментировал Комес. — Такая же, как Останкино. Она подает сигнал на спутники.
— За региональные студии я, конечно, не отвечаю, — говорил Владимир. — Если они нас немедленно отрубят, ничего поделать нельзя. Собственно, нас в любом случае отрубят. Но пока разберутся, пройдет полчаса или чуть меньше.
— Может быть, этого будет достаточно, — сказал Музыкант.
— Да через полчаса всех нас отсюда выметут, — заметил мрачноватый парень в ярком свитере на голое тело. — Поганой метелкой да прямо на улицу. Если не еще дальше.
— Такое вполне возможно, — качнул головой Музыкант. — Хотя эти полчаса смогут многое изменить. Очень многое… Тем не менее ни к чему принуждать я вас, конечно же, не могу. Каждый должен сделать свой выбор самостоятельно.
Передачу одной и той же информации одновременно по всем каналам организовать невероятно трудно. Фактически почти невозможно, если соответствующее указание не спущено с самого верха государственной власти. Но даже в этом случае телевизионщики имеют шанс не подчиниться. Во время путча 1991 года, когда все передающие станции и основные студии были блокированы, один из каналов переключился на резервный передатчик, неподконтрольный путчистам (о его существовании они просто не знали) и продолжал вещание на огромный регион, охватывающий Москву, Московскую и близлежащие области. Вещание велось из небольшой студии в спальном районе столицы, и, чтобы отыскать ее, путчистам понадобилось определенное время, но часы путча были уже сочтены.
И все же техническая возможность однократного, пусть и короткого захвата эфира существовала. Эту возможность Совет собирался использовать в критической ситуации. Предварительная подготовка заняла немало времени. Внедрить в узловые точки разветвленной телесети специалистов, способных в нужный день и час обеспечить беспрепятственное прохождение сигнала, было не просто. Единственная ошибка, легкомыслие или предательство уничтожали замысел в зародыше. Ошибок удалось избежать. Тем не менее Магистр и его коллеги прекрасно понимали, что эта единственная, первая и последняя передача будет крайне непродолжительной. Чтобы прервать ее, достаточно разрушить любое звено тщательно выстроенной человеческой и технологической цепочки. Сделать это чрезвычайно легко, и время вещания будет зависеть лишь от того, насколько быстро противник поймет суть происходящего и совершит неизбежный ответный ход.
— Что будем передавать? — спросил тот же парень. — Эпохальное обращение к народу?
На его иронию Музыкант не обратил никакого внимания.
— Нечто вроде того. Сама передача занимает чуть более десяти минут, — сказал он. — Здесь она записана несколько раз — на тот случай, если кто-то не увидит начала. Это единственное, что мы можем сейчас сделать, но это чрезвычайно важно.
Мелодично пропел мобильник. Хозяин кабинета поднес аппарат к уху, послушал некоторое время и спрятал в карман.
— К нам посетители, — объявил он. — Мне позвонили с проходной. Десяток в штатском с характерными рожами и очень серьезными удостоверениями. Их задержат, но не более чем на пару минут, так что сейчас они будут здесь. Думаю, они ищут вас, и поэтому задерживаться здесь не следует. Я их встречу и немного поваляю дурака. А вы — давайте, давайте! Все знают, что нужно делать? Вот и вперед! Игорь возьмет диск, а Леша проводит наших гостей. Выведи их через четвертую проходную. Ах черт! Как бы они выходы не перекрыли!
— Об этом беспокоиться не стоит, — вежливо произнес Комес. — Эту проблему мы попытаемся решить самостоятельно.
Огромное здание телецентра, сплошь изъеденное узкими коридорами, словно древесина личинками жука-древоточца, представляло собой немалую топографическую загадку для всякого, кто попадал сюда впервые. Попытаться отыскать нужное помещение, не совершив ни одной ошибки и не уткнувшись хотя бы раз в тупик или охраняемую милиционером-автоматчиком дверь, преодоление коей требовало дополнительных полномочий, для новичка было почти невозможно. Равно как и найти обратный путь. Тем не менее постоянные обитатели чувствовали себя здесь вполне комфортно. Алексей — их провожатый — быстро и не задумываясь шагал впереди, то сворачивая в узкие отростки-аппендиксы, то спускаясь по лестничным переходам. Дважды они оказывались в огромных полутемных залах-студиях, стены которых с пола до потолка выгораживали металлические конструкции, более всего похожие на строительные леса, один раз прошли по коридору, образованному высокими и тяжелыми театральными занавесями. В этом месте Алексей, обернувшись, выразительно прижал указательный палец к губам, призывая к тишине: за занавесом совершалось какое-то телевизионное действие.
