– Открой четвертую, – велел тюремщику дядя Миша. Тот молча загремел ключами, отпирая замок. Потом отодвинул засов и толкнул решетчатую дверь. Она распахнулась с неприятным скрипом. С соломы тут же вскочила сгорбленная фигура в полосатой робе, привычно раскорячилась у стены (ноги до предела раздвинуты, лоб уткнут в стену, ладони на затылке) и тусклым голосом отрапортовала:
– Арестованный номер ноль-ноль четыре к досмотру камеры готов!
– Выходи, Фуфел. Пойдешь с нами, – жестко произнес куратор.
При звуках его голоса сатанист вздрогнул, принял вертикальное положение и с ужасом уставился на нагайку. (Видать, успел с ней тесно познакомиться за время следствия.)
– Туда, – дядя Миша указал кнутовищем в сторону караульного с автоматом.
Гнусная физиономия Фуфела моментально побелела, взмокла от пота. Расшлепанные губы затряслись, челюсть отвисла. С громком треском он испустил нутряные газы. В без того тяжелом воздухе распространилось удушливое зловоние. «Противогаз бы сюда! – брезгливо скривился под маской я. – Подлое, трусливое животное! Сейчас начнет о пощаде молить, на коленях ползать, обувь вылизывать… Сатанисты они такие! Особенно посвященные высоких уровней! Зна-а-ают, уроды, ЧТО ждет их на Том Свете. А посему отчаянно цепляются за жизнь. Уж насмотрелся, блин, на своем веку…»
[42]
Фуфел, однако, не оправдал моих подозрений. Оцепенело таращась на нагайку, он еще больше сгорбился, беззвучно заплакал и, заплетаясь ватными ногами, побрел в указанном направлении. Страх перед плеткой в руке «добродушного толстяка» заткнул чертопоклонника получше любого кляпа.
Поприветствовав нас коротким кивком, автоматчик отпер бронированную дверь и «попрощался» с недавним подопечным мощным пинком под зад. Куратор неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал тюремщику. А сам Константин Валерьевич лишь тоненько, по-бабьи, ойкнул…
После недолгого путешествия по прямому, как стрела, коридору мы вышли в обширную мрачную пещеру, освещенную множеством смоляных факелов. Посреди на небольшом помосте стояла плаха с воткнутым в нее топором. С одной стороны к помосту примыкала утопленная в почве громадная стальная клетка с железным потолком и крышкой люка в нем. В клетке исходили слюной, сверкали адскими глазами, мерзко пищали и нервно подпрыгивали в воздух три голодных «чубайса». С другой стороны примостилась П-образная, рассчитанная на четверых виселица. Кроме того, в пещере находились: небольшая трибуна для зрителей, еще одна клетка (на сей раз пустая) и… кафедра наподобие преподавательской в вузе. На трибуне сидели несколько человек в масках. Кафедра, как и вторая клетка, пока пустовала…
Увидав все это, Фуфел не выдержал, рухнул ничком на землю и забился в дикой истерике.
– И-и-и-и-и-и-и-и!!! – пронзительно, на одной ноте визжал старший жрец «Амадеуса». Он извивался, как полураздавленная гадюка, обильно мочился и испражнялся прямо в штаны. – И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!!
– Замолкни, подлец! – Дядя Миша без замаха хлестнул сатаниста куда-то в область копчика. Визг прервался, сменившись надсадным, задушенным хрипом.
– А теперь встать! Или ты знаешь, ЧТО я с тобой сделаю.
Перекошенный, трясущийся, зловонный Фуфел с трудом поднялся на непослушные ноги. В пещере установилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов, а также злобным писком и клацаньем зубов оголодавших «чубайсов».
– Чего ждем? – по прошествии минуты шепотом спросил я куратора.
Взяв за локоть, он отвел меня в сторону и еле слышно пояснил:
– Не чего, а кого. Фигурантов, взятых сегодня на рассвете и еще не подвергавшихся следственным действиям.
– Сатанистов? – уточнил я.
– Пособников из властных структур. Много зла натворили поганцы! Но суть в другом… По ознакомлении с психотипами данных субъектов начальство решило – перед началом допросов подвергнуть их мощному психологическому прессингу. Каковым и станет показательно жестокая казнь Фуфела. Обычно мы не зверствуем, приводя приговоры в исполнение. Ограничиваемся пулей в затылок. Но сейчас, для пользы дела… В общем, вы понимаете.
– Разумеется! – хищно улыбнулся я. – Еще как понимаю! Вот, помнится, два года назад…
– Т-с-с-с! – вдруг зашипел дядя Миша. – «Гости» на подходе…
Спустя небольшой промежуток времени в сопровождении двух автоматчиков в пещере появились четыре до смерти перепуганных типа: в полосатых робах, наручниках и ножных кандалах. В одном из них я опознал довольно известного деятеля из мэрии, часто мелькавшего на телевизионных экранах. Остальные были мне не знакомы, но, судя по некоторым признакам, занимали не менее, а то и более высокие посты. Конвоиров данное обстоятельство нисколько не смущало.
– Пшел, животное, пшел!.. Живо, блин!.. Шевелите копытами, уроды! – подведя их к пустой клетке, взрычали они. Пинками загнали чиновников вовнутрь. Задвинули засов, закинули автоматы за спины, сняли с поясов электрошоковые дубинки и, встав у клетки, предупредили грозным тоном: – Стоять тихо!.. Молчать!.. Дышать через раз!.. Кто пасть разинет – заряд тока в яйца!!!
Пособники сбились в кучу, затравленно поглядывая на плаху с виселицей. «Опознанный» с трудом сдерживал рыдания.
– Мой выход, – вздохнул куратор и, сделав первый шаг к кафедре, добавил: – Фуфел отныне в вашем распоряжении, господа Феникс и Воробей. Когда закончу трепаться, приведете приговор в исполнение. Вы ведь этого оба хотели. Не правда ли?!.
Глава 11
Взойдя на кафедру, стоящую «лицом» к клетке с пособниками, куратор достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги с гербовой печатью. Развернул его, положил на подставку и, давя тяжелым взглядом синюшных от страха чиновников, начал размеренным, суровым голосом:
– Сегодня на ваших глазах состоится казнь старшего жреца сатанистской секты «Амадеус» Фуфела Константина Валерьевича. Мерзавец виновен в огромном количестве злодеяний. (Их перечень займет не менее двух часов.) А посему приговорен к смерти Верховным Трибуналом «Ночной стражи». Сам приговор зачитывать не стану. Не хочется попусту время тратить. И вообще – суть в другом. Сюда в качестве подследственных попадают только те, кто однозначно заслуживает смерти. В том числе и вы, твари продажные! – В ледяных глазах дяди Миши мелькнули бледно-голубые всполохи молний. – А потому живыми от нас уходят считаные единицы, а именно – те счастливчики, которым удалось добиться чести стать нашими агентами в своих змеюшниках. Но это отдельный разговор. Он у нас с вами впереди… Большинство же заканчивают жизнь здесь. Весь вопрос – КАК заканчивают! Тот, кто хорошо ведет себя на допросах, активно сотрудничает с дознавателем, образцово соблюдает тюремный режим, получает легкую смерть – пулю в затылок. Те, кто хоть немного раздражал дознавателя или тюремщиков, отправляются на плаху для четвертования или на виселицу с толстой веревкой
[43]
. Ну а таким, как Фуфел, «особо отличившимся», пытавшимся ввести нас в заблуждение и нарушавшим тюремный режим, – уготована весьма прискорбная участь, – тут куратор широким жестом указал на клетку с беснующимися мутантами.
