По правую руку хозяйки корчмы, что все так же в центре, пьют
пиво, беседуют, играют в шахматы чудовища, роботы, космические пираты, русалки,
с потолка свисает огромный паук, вокруг описывает осторожные круги странная
птица с чешуйчатыми крыльями.
От соседнего стола ко мне повернулся крупный мужик с
разбойничьей мордой и цыганской бородой:
– Что ищешь, парень?
– Истину, – ответил я скромно.
Он хохотнул:
– Пилат ее искал в Иерусалиме. Теперь ищет на дне
Тивериадского озера. А ты – в Корчме?..
– А где искать?
Он засмеялся громче:
– Ты прав, как ни смешно. Здесь можно найти и увидеть
все. Сегодня, правда, вряд ли.
Я сказал торопливо:
– То-то и мне показалось… как-то не так. Где привычные
драки? Выродился народ, обобщечеловечился, в демократы подался.
Он покачал головой:
– Сегодня не тот день. Большинство сюда заглядывает во
время службы. Служба, сам понимаешь, кое-что дает, а дома у многих крылья
подрезаны. Да еще гири на задних ногах… Эх! Что пьешь?
– Ничего, – ответил я совсем скромно. – Думаю в
имортисты податься, вот готовлю себя.
– А что это?
– Да нечто вроде современного рыцарского ордена со
строгим уставом. И намерением распространить этот устав на весь мир.
Он посмотрел с уважением:
– О, крестоносец… даже паладин? Давно таких гусей в
Корчму не залетало. Кого-то ищешь здесь?
Дверь распахнулась, на пороге появился крепко сложенный
рыцарь арийского типа: голубоглазый, весь из себя нордический, с крупными
белокурыми кудрями. Железо не громыхает, не лязгает, а сидит как на жуке,
прекрасный такой стальной панцирь, ставший второй кожей. На плече, вцепившись
когтями в кожаную перевязь меча, ястреб, нежно трогает клювом рыцаря за ухо.
Рыцарь хмуро посмотрел на хозяйку, на красивом надменном лице застыло выражение
скорби и решимости. Она кивнула ему, указав на стол поближе.
Я осторожно кивнул в его сторону:
– А этот? Тоже рыцарь…
Мужик скривился, огромная лапа махнула мимо лица, будто
отгонял муху.
– Этот воюет ради бабы. Это она у него на плече, только
заколдованная. Сейчас и рыцари такие пошли: ради золота, ради земель, угодий,
лесов, титулов… Словом, экономические мотивы. Ни одного паладина среди них нет,
увы. Ты пока что первый.
Я подумал про себя, что паладин из меня как из… на язык
сразу запросилось с десяток крутейших сравнений, но смолчал, а спросил совсем
не то, что собирался:
– Вырождается Корчма?
Он кивнул:
– Да. Оно самое. По крайней мере, так говорят многие.
Правда, сама Корчма расширяется, крепнет, сюда уже и короли повадились, как
козы к соли… хоть и под масками, а магами и властелинами так кишмя кишит. Из
дальних галактик прут, а то и вовсе… из Тьмы, хаоса, Иномерья. Но ты ничего
этого не увидишь.
Это было так неожиданно, что мне сперва показалось, что я
ослышался. А кузнец смотрел на меня с брезгливой жалостью, как на увечного.
Сердце мое сжалось. Я спросил дрогнувшим голосом:
– Почему?
– Не так смотришь, – ответил он. Посмотрел на мой
жалкий вид, пояснил благодушно: – Ты общечеловек, да? Да еще и этот, как его…
тьфу, слово-то какое поганое, интеллигент?.. А это хуже, чем осел с шорами на
глазах. Сними шоры, и узрячишь.
Я спросил жалко:
– Рад бы, но… как?
Он посмотрел внимательно, голос построжел:
– Ого, а тебя в самом деле скрутило. В самом деле,
говоришь, готов взглянуть и с другой стороны? Другими глазами?
– Да, – сказал я жадно, – да!
Он помолчал, во взгляде было сомнение, губы поджал,
некоторое время, как ветер океанскими волнами, двигал морщинами на просторах
лба.
– Знаешь, – сказал наконец, – надо ли тебе это вот
самое? Живешь себе тихо и спокойно, так и живи. Во многих знаниях много печали.
Больше увидишь – хуже спать будешь. Ты хорошо подумай, прежде чем пытаться
увидеть мир таким, каков он есть. На самом деле.
Голова накалилась, я изо всех сил старался удержать
ускользающую мысль, что, мол, я, как и все в этом мире, живу в плотном тумане
всепроникающей информации. Умные и отточенные мысли сыплются со всех сторон, я
получаю отграненные мнения экспертов на все случаи жизни по телевизору,
Интернету, из газет, журналов, реклам, вывесок, от таких же, как и я,
переносчиков жизни из прошлого в будущее, а помимо умных и точно оформленных
мыслей, получаю по емэйлу ежедневно пятьдесят самых свежайших шуточек,
анекдотов и приколов, уже заботливо отобранных, худшие и слабые отсеяны, только
перлы, могу щегольнуть в разговоре, на мобильник сыплются эсэмэски с самой
новейшей инфой, тоже тщательно отобранной, проверенной и снабженной умными и
точными комментариями, до которых сам никогда бы не додумался…
…но из-за этого мой мозг никогда не работает сам, а только
принимает и впитывает готовое, хоть и самое отборное, лучшее, правильное, откомментированное
лучшими специалистами, экспертами.
От напряжения в висках нарастала боль, перед глазами поплыла
красная пелена, тут же очистилась, мне показалось, что столиков стало больше, но
просто глаза привыкли к полумраку, а столики все так же красиво и печально
уходят вдаль, это стена отодвинулась, даже не стена, а прежний полумрак, за
которым еще и еще столы. И еще.
Я вздрогнул, за соседним столом, где только что сидели
молодые ребята в джинсах, сейчас широкие в плечах могучие парни в жилетках на
голое тело. Жилетки из грубой кожи, на груди масса металлических блях, да не
как попало, а в виде наползающих одна на другую чешуек. Я с холодком на сердце
внезапно понял, зачем это.
К их столу подошел мужик в странного вида куртке из овчины,
на голове островерхая шапка, бородатый, ногой придвинул стул, его
приветствовали хриплыми грубыми голосами. Он проворчал:
– Ну что, есть продвижения?
– Готов «Устав молодого скифа», – ответил один, жилет
распахивался на груди, открывая испещренную шрамами кожу. – При переписи многие
уже назвались нами.
– Многие, – проворчал мужик. Он грубо ухватил кувшин с
вином, плеснул себе в кубок. – Не больше сотни планет…
– Ну так лиха беда начало!
– Да ладно тебе… Ишь, «Устав молодого…». Тут еще и со
старым не разобрались. У кого есть наработки?
Они сдвинули головы, шептались, а я в изумлении перевел
взгляд дальше, ибо Корчма неуловимо преображается, я затаил дыхание, страшась
стряхнуть великое откровение, страшась снова нырнуть в привычный мир, который
создан из умело подобранной информации, уютный и пескариный, но на самом деле
мир ложный, ненастоящий… А сама Корчма, если попытаться выразить корявым
человеческим языком, центр веера миров, краеугольный камень, который был создан
Первым, это он отбрасывает тени, называемые вселенными. Только Корчма –
настоящее, истинное, а все остальное – тени… Для перехода из мира в мир не
нужны звездолеты и дороги в мегапарсеки, нужно чуть иначе посмотреть, под
другим углом взглянуть, постараться понять логику собеседника, и оказывается,
что твой собеседник – мыслящий спрут или того страшнее…
