– У нее все неверное.
– Женщина ведь, – объяснил я. – Словом, ты понял.
Императрица поморщилась:
– Дурачки, не понимаете, что уже сейчас вы в моей
власти. Я могу всех вас убить… но что мне это даст?
– А ничего, – ответил я, – но что не сделаешь по дурости?
Глава 13
Она провела рукой по стене, снизу выдвинулись зазубренные
колья, такие же опустились сверху. Кто-то поработал с фантазией, по старинке,
когда-то эти колья пронзали зазевавшихся или забежавших переждать дождь.
Императрица провела пальцами по камням, колья убрались, исчезли.
– Ну вот и все, – сказала она, – путь свобо…
Пещера озарилась зловещим красным светом. Под сводом
задребезжал незримый сигнал тревоги, свет начал мигать. Лица Ургана и
десантников окаменели, все трое с надеждой смотрели на меня, зато императрица
побелела даже в красном свете, заломила руки.
– Что? Что случилось?
Я сказал с хмурой иронией:
– Ваши мятежные подданные успели сменить код. Или нет,
эту ловушку вы обезвредили, зато они поставили новую. От себя.
Она оглянулась, выход обратно перекрыт мощным силовым полем,
такая же стена возникла и впереди. Я указал на стену, где быстро бегут крупные
красные цифры: 1.04… 1.03… 1.02… 1.01… 1.00… Когда осталось меньше минуты,
включился монотонный голос, начал отсчитывать секунды: пятьдесят девять…
пятьдесят восемь… пятьдесят семь…
Я тупо смотрел на табло, мои пальцы безуспешно шарили по
карманам, все какая-то не относящаяся к моменту мелочь, чек на селедку в
универсаме, ключи от дома, пластиковая карточка, по которой я погулял, погулял…
Внезапно вспомнился настойчивый голос Индельва: «…это не только карточка для
получения денег…»
До взрыва осталось двадцать секунд. Монотонный голос начал
отсчитывать: девятнадцать… восемнадцать… семнадцать… Все четверо с тревогой
смотрели, как я хлопаю по карманам, наконец в моих пальцах блеснула пластиковая
карточка. Я подошел с ней к ящику, на которым бегут красные зловещие цифры.
Голос отсчитывал: девять… восемь… семь…
В голове мелькнуло, что вообще-то положено на самой
последней секунде, но я не картинный герой, я могу и раньше, к тому же Урган и
десантники просто безумно хотят выбраться отсюда и возродить империю Древних
Королей, где станут кем-то, императрица тоже умоляет взглядом поторопиться, но
гордость не позволяет сказать вслух, чтобы действовал, не мучил домашнее
животное. Как это не задумываться, подумал я раздраженно. Это панки всякие
хотят жить бездумно, балдеть и оттягиваться, чтобы ни о чем не думать, а я, я –
человек…
– …пять… четыре… три… две…
Я поднес карточку к прорези, внезапно подумал: а что
случится, если не успею? Ведь должен успеть, просто обязан, иначе быть не
может, теперь ведь уже понятно, что главный герой – я, я, и никто другой, и
если погибну, то рухнет вот это все тщательно… ну, как получилось, слаженное
действо!
Я услышал жалобный вскрик императрицы вместе с зловещим
словом «один». Выждав еще чуть, монотонный голос повторил:
– Осталась одна секунда… пошла последняя секунда… Одна
секунда до взрыва… через секунду последует взрыв… Осталось полсекунды…
Я перевел дыхание, карточка скользнула в щель. Механический
голос сказал с облегчением:
– Система деактивирована. Система деактивирована. Взрыв
отменяется.
Императрица вскрикнула потрясенно:
– Вы… вы сумели замедлить время?
– Да это так показалось, – пояснил я с неловкостью. –
Говорят же, что в последнюю секунду можно пережить всю предыдущую жизнь! Так
что это еще не рекорд.
Она с плачем бросилась мне на шею.
Урган подошел тихонько и сказал еще тихо:
– А не зарождение ли это искусственного разума?
– Почему?
– А этот автомат… гм… настолько не хотел умирать, что
схитрил. Он же видел, что карточка у вас в руках. Так что, если задержать
процесс взрыва на пару секунд, никто не заметит. В смысле, если кто захочет
покопаться, зато шкура и провода будут спасены.
Я развел руками:
– Не знаю, не знаю. Возможно, он уже был разумным, а мы
только заставили его выдать себя.
Он просиял, найдя решение, я тоже перевел дыхание.
Объяснение найдено, очень правдоподобное. Не мог я сказать, из-за чего на самом
деле был задержан взрыв!
– Дальше пойду один, – сказал я твердо. – Дальше
начинают работать законы Древних Королей, а те ребята, судя по выстроенной
империи, были крутые.
Я сделал шаг, Урган спросил в спину:
– Ваше Величество, там народ ждет… я имею в виду, не
только наша команда в звездолете, но и на всех звездных мирах. Уже стало
известно, что вы отправились за своим наследием. Не изволите ли…
– Никакой прямой трансляции, – отрезал я неумолимо. – Я
– скромный! Никаких интервью, никаких телекамер. Король должон быть весьма
харизматичен. Ну и эта… слегка рукав, ширинка… словом, ждите!
Я двигался по узкому проходу, даже не заметил, как он
постепенно расширился. Иду как по перрону Московского метро, даже роспись на
потолке и стенах смутно что-то напоминает, тот же мраморный пол, мозаика, и вот
только предостерегающий холодок, мол, не мрамор это, совсем не мрамор.
Возможно, даже не металл, имитирующий мрамор, не полимер, а нечто посложнее,
как, например, силовое поле или пищеварительный тракт монстра, по которому
топаю сам в его желудок.
Свет становился ярче, праздничнее. Я вышел на площадку, под
ногами застывшие брызги металла, осмотрелся, застыл соляным столбом. Надо мной
купол, как в Планетарии, только вместо звезд смотрят жерла гигантских орудий.
Выдвинулись, точнее беря меня в прицел, мол, кто знает, из какого я
перестроенного металла и с каким мощным силовым защитным полем.
Я поежился под прицелом этих двухсот, если не больше,
орудий, такими показались зияющие жерла, хотя понятно, что любые корабельные
пушки – детские хлопушки в сравнении с этими стволами, заряд из любого способен
разнести вдрызг планету, а то и звезду. Сердце мое колотилось, как у зайца,
губы прыгали, когда я заявил громко и нагло:
– Я наследный сын императора Вселенной!.. Я пришел за
тем, что принадлежит мне!
Орудия, как показалось, слегка склонились, беря прицел
точнее. Я чувствовал себя микробом, которого рассматривают с ленивым
любопытством. После паузы могучий голос пророкотал:
– Сын императора?
– Ага, – ответил я. – Он самый! Еще и спаситель мира.
Некоторое время голос молчал, я чувствовал, что меня изучают
очень внимательно. А если учесть, что даже в моем простеньком пенечке на два с
четвертью гигагерца в секунду проходит двести миллиардов вычислений, то надо
думать, какую задачу я задал этому супермозгу, если задумался на долгие минуты.
