– Нам не оторваться, – прошептала она, – их слишком
много…
– Не боись, – ответил я мужественно и провел ладонью по
небритой щеке, там за эти полсуток отросла уже настоящая двухнедельная щетина.
– Уж теперь мы этим гадам покажем!
Она спросила жалобно:
– Уверен?
– Да!
– По…чему?
Я бесстыдно улыбнулся.
– Ты же девственница, если не брешешь?
Она вспыхнула до корней волос, гордо выпрямилась.
– А какое это имеет значение?
– Огромное, – заверил я, – решающее. До тех пор, пока
не затащишь в постель, мы – неуязвимы!
Глава 7
Ее прекрасные глаза стали вовсе в виде перевернутой
трапеции, я мужественно улыбнулся, показал все сто белых безукоризненных зубов,
но в душе колыхнулся гадкий червячок неуверенности. Если по стандартам, то да,
неуязвимы, даже прическу не попортят, но находятся всякие там тарантины, что
ломают устоявшееся, где, как в старой доброй опере, заранее все известно, а
увидеть себя с вывалившимися в грязь кишками что-то совсем не хочется.
Впереди слева от дороги начал вырастать высокий цилиндр из
железобетона, я насчитал двенадцать этажей, позавидовал, в этом Южном Бутове
все с размахом, таких гаражей нет даже в Китае, резко повернул руль, успел
проскочить между потоком встречных машин, ибо автомобилисты хоть и должны
держаться вместе, но на расстоянии друг от друга, на большой скорости влетел на
узкую полосу, та по спирали повела вверх.
Торкесса вскрикнула испуганно:
– Там у входа красный фонарь!
– Что, – удивился я, – и здесь?
– Нет, это значит, навстречу кто-то едет!
Я отмахнулся:
– Это скорее значит, что кто-то собирается выезжать.
Русские ездят быстро, но запрягают долго.
Машина наматывала круг за кругом, поднимаясь с этажа на
этаж, на каждом мы проскакивали мимо приглашающе распахнутых ворот, под ярким
светом электрических ламп блестят дорогие автомобили, и снова узкая дорога по
спирали между бетонных стен. Торкесса все оглядывалась, вскрикнула тревожно:
– На стене блеснуло фарами!
– Догоняют?
– Нет еще, но не все разбились при погоне…
– Так и должно быть, – объяснил я. – Все по Дарвину.
Отсев по дурости, неумелости, невыученным урокам, злоупотреблению спиртным,
бабами, карточными играми…
– Баймами, – вставила она.
– Баймы не трожь! – отрезал я строго. – Они как раз и
способствуют таким вот навыкам. Где, по-твоему, я научился на автомобиле, если
у меня его отродясь не было?.. И самолет так же подниму, отбомблюсь, собью пару
стелсов и благополучно сяду на любой авианосец, даже если он с коврик для моей
собаки… Держись, самое интересное!
Последний этаж, дальше только запертая на большой висячий
замок решетчатая дверь на чердак, я повернул руль, мы влетели в просторнейший
паркинг, машины чинно по кругу под внешней стеной, огромные окна от самого пола
освещают их самым выгодным образом. Другие автомобили выстроились по малому
кругу вокруг внутренней стены. Между ними широкая полоса для разворотов и
встречного движения, в этом Южном Бутове все по высшему современному классу, не
то что у нас в боярском Центре, не учел Иван Грозный, что его церкви да
колокольни мешают автодвижению.
Я осторожно повел машину по кругу, прикидывая, как лучше
встретить противника.
– Вот они! – вскрикнула торкесса.
В ворота въезжали одна за другой три черные машины с
затемненными стеклами. Выход отрезан, мы в ловушке, торкесса жалобно
запричитала, наверное, о своей девственности. Я быстро прикинул шансы на
прорыв, честно говоря, ничтожные. Автомобили тем временем остановились, из двух
вышли крепкие ребята в черных плащах, в руках автоматы и пулеметы.
Я газанул, машина рванулась, я переключил скорость, торкесса
в ужасе закричала, мы несемся со все возрастающей скоростью, сверкающее окно
приближается немыслимо быстро. Треск, нас тряхнуло, в стороны разлетелись
деревянные обломки оконной рамы. Острые градины стекла со звоном стучали по
капоту, а мы вылетели с высоты двенадцатого этажа.
Торкесса визжала, не переставая. Я крутил бесполезный руль,
мужчинам это придает уверенность, как женщинам глубокое декольте или серьги с
крупными бриллиантами. Массивное здание, что напротив дороги, вырастает быстро,
но что-то недостаточно быстро, мне бы еще километров двадцать выжать, да
дорожка для разбега куценькая…
На какое-то мгновение показалось, что вот-вот машина клюнет
носом и полетим вниз, как печальный лебедь, отпевший свою песню на бис, но
здание напало на нас, треск, снова обломки оконной рамы, звон битого стекла,
машина влетела в помещение, разнеся колесами и всем весом канцелярский стол с
компом и плоским дисплеем, где в этот момент пятнистый человечек весь из себя
стрелял в мужиков в ушанках с трехлинейками в руках. Какой-то клерк баймит в
SpecOps, идиот, так его и надо, юсовского прихвостня, дави колабов, я уже вовсю
кручу руль, избегая давить слишком много людей, чтобы не превышать процент
допустимых потерь среди гражданского населения, но столы разносил вдрызг, задел
даже автомат по продаже кока-колы, так им и надо, квасом бы торговали, никто бы
не пострадал, да вообще здесь всех можно давить на фиг, в юсовской фирме
работают, гады…
Помещение огромное, вместо стен перегородки из фанеры, а где
и вовсе застекленные рамы. Мы неслись, все ломая, круша, разбивая, торкесса
вскрикивала, однажды оглянулась, глаза округлились.
– Милорд, один сумел перепрыгнуть тоже!
– Вот гад, – сказал я с сердцем, – мне можно. А он
зачем…
Мотор ревел, я все разгонялся, торкесса завизжала:
– Что ты задумал?
– Мы на девятом этаже, – сообщил я, – напротив
семиэтажный дом с плоской крышей. Если хорошо разгонимся…
На этот раз разогнались в самом деле великолепно, как на
треке. Стеклянная стена разлетелась хрустальными брызгами, как поверхность
залитого солнцем озера, куда швырнули камень, мы снова вылетели из здания.
Торкесса завизжала. Я похолодел, сразу понял, что перепутал
правое с левым. Нужное мне здание находится с другой стороны! Мы пронеслись по
огромной дуге, далеко внизу крохотные фигурки останавливаются и задирают
головы, привлеченные треском выбитых окон. Кто-то ухватился за фотоаппарат,
спешит сколотить состояние, сейчас фотоаппараты у всех прямо в мобильниках, все
дело в том, кто быстрее передаст по емэйлу в редакцию и запустит в новостном
выпуске…
Машина начала накреняться, это жутковато, мы несемся все еще
по дуге, но дуга все круче и круче… Внизу быстро вырастают аттракционы
аквапарка, я воспрянул духом, стал балансировать на сиденье, выравнивая машину,
заставляя воздушный поток поддерживать под днище и смещать в нужном
направлении.
