– Тихо, – прошипел я.
– У тебя есть план?
– Что бы мы сейчас ни задумали, случится обязательно
другое…
Она поперхнулась и уставилась на меня расширенными глазами.
Я прямо с кресла перекатился через голову, держа пистолеты на вытянутых руках.
Через мгновение донесся шорох от двери, словно некто пытается открыть ключом.
Через минуту щель между дверью и косяком начала увеличиваться. Я показал
торкессе знаками, что орудуют либо по старинке ломиком, либо пользуются такой
хитрой машинкой с навороченным процессором: вставляешь в щель, а там она по
заданной программе пыжится, отжимает дверь, пока язычок замка не выскользнет из
паза.
Глава 6
Торкесса спряталась за шторкой с автоматом в руках, я встал
в соседней комнате за дверью. Щелкнул замок, дверь распахнулась. В комнату с
топотом ворвались двое, дверь тут же захлопнулась. Момент рискованный, но я
толчком распахнул свою дверь и встал в дверном проеме с двумя пистолетами в
руках.
– Стоять!.. Даже не дышать!
Как я и надеялся, они устремились было в ту комнату, где
через дверной проем виден комп, видеоаппаратура. От окрика обомлели, застыли с
поднятыми руками. На пол с грохотом посыпались связки ключей, фомка, набор
отмычек. Один выронил даже брезентовую сумку, с такими ездят все челноки.
– А теперь медленно повернитесь, – скомандовал я. –
очень медленно… Очень!
Торкесса вышла с автоматом в руках. Лицо безжалостное, в
глазах стальной блеск прирожденного убийцы, какой бывает только женщина, ведь
мы, мужчины, всегда более сентиментальные и чувствительные, нас легко
разжалобить, а то и удачной шуткой купить жизнь, в то время как женщины шуток
не понимают, а увидеть женщину с оружием в руках – это пострашнее, чем узреть
ее за рулем КамАЗа на скорости в сто семьдесят в час.
Один из грабителей взмолился:
– Пощадите!.. Я же не знал, что здесь кто-то!
Второй мелко-мелко трясся. Я спросил сурово:
– А почему именно эта квартира?
Первый сказал жалким голосом:
– Нам ее заказали. Просто заказали!.. Правда, странный
такой заказ…
– В чем странный?
Первый заторопился, видя, что я заинтересовался:
– Один сказал, что в этой квартире золото и бриллианты!
И пачки баксов. А когда я спросил, какова его доля за наводку, он засмеялся и
сказал, что ничего не надо. В этой квартире богатый хахаль его жены, вот и
хочет просто отомстить… Я заподозрил неладное, но мой напарник настоял.
Я сказал наставительно:
– Жадность не одного фраера сгубила.
– Жадность – это не порок, а необходимость, – буркнул
напарник, впервые раскрывая рот. – Пролетариат не выбирает…
Торкесса подала голос:
– Заказчик просто проверяет нас. Уверена, что на обоих
«жучки».
Я подошел к одному, ощупал, затем к другому, снял и бросил
на стол двух жучков: майского и божью коровку. Майский упал и спину и вяло
шевелил лапами, а божья коровка резво побежала по столу, выпростала из-под
ярко-красного с крапинками панциря тонкие крылышки, завибрировала ими и уже
начала было взлетать, как я с маху прихлопнул ее ладонью. Она отчаянно
брыкалась, поднимала мою руку, как домкратом, тогда я дважды припечатал ее
рукоятью пистолета.
Со второго удара коровка замерла, брюшко лопнуло, посыпались
кристаллы микросхем. Хрущ понял, что мы не зеленые, ценность любой жизни во
Вселенной до нас не доходит, застыл, глядя на меня умоляюще всеми фасетками
глаз.
– Отключись, – велел я.
Хрущ торопливо подвигал лапками, вокруг него возникло
облачко дурно пахнущего газа, тут же рассеялось. Я повернулся к грабителям.
– Что же мне с вами делать? – спросил я задумчиво. –
Растворить в серной кислоте и слить в ванне?.. Или замуровать в стену?
Торкесса сказала очень серьезно:
– Лучше в пол. Сейчас модно утепленные полы…
Первый грабитель взмолился:
– Да какое с меня тепло?
Из спальни раздался треск, глухое ворчание. Мы с торкессой
переглянулись, она побледнела, попятилась к двери.
Я кивнул, сказал громко:
– Телевизор не выключила, ну да ладно, пусть… А вы вот
так мордами вниз час, поняли? А потом хоть в милицию, хоть в Гаагский трибунал…
Я пятился к двери, не сводя с них взгляда. Торкесса уже по
ту сторону порога, я выскочил и захлопнул дверь. Торкесса метнулась к лифту,
поспешно нажимала кнопки. Я торопливо запирал квартиру на все замки, пальцы
вздрагивали, ключ дважды промахивался мимо скважины, один раз вообще
выскользнул из пальцев, словно свежепойманный пескарь, и упал на пол.
– Молодец, – сказал я, оборачиваясь, – молодец. Ты в
самом деле хороша.
Она просияла:
– Правда?
– Точно, – заверил я и не стал добавлять обязательное в
таких случаях насчет спанья носом к стенке. Зачем, если в самом деле хороша, а
что дурочка, так это комплимент нам: женщинам приходится срочно умнеть, когда
дуреем мы, мужчины, а дурочка может счастливо верещать только возле сильного и
умного, у которого мозгов на двоих хватит. – Ты прелесть.
Двери горячего эстонского лифта начали раздвигаться с
астрономической неспешностью, в это время из-за двери оставленной квартиры
донеслись крики, шум, грохот, стук падающей мебели. Из квартиры напротив вышел
элегантно одетый мужчина, быстро запер дверь, улыбнулся нам. Торкесса кивнула
ему с улыбкой, мол, подержим лифт, без вас не уедем. Я вскочил в кабину,
отпихнул торкессу в глубину, а когда улыбающийся мужчина подошел и уже занес
было ногу, чтобы войти, я коротким ударом в нос заставил его отшатнуться, тут
же нажал на кнопку с цифрой 1.
У торкессы расширились глаза.
– Ты чего? Нельзя же быть таким ревнивым!.. Ну
улыбнулась… Может быть, только чуть-чуть поддразнить хотела… На самом деле он
меня вовсе не интересует. А ты прям какой-то бешеный!
– Я такой, – согласился я. Внутри все дрожало и
дребезжало. – Я прям Отелло. Не забывай молиться. Чтобы лифт не застрял.
Она посматривала на меня снизу вверх с новым выражением:
авось в самом деле ревную к каждому столбу. Если у стен есть уши, то можно
догадываться, что есть у каждого столба!
Огоньки вспыхивают медленно, как черепахи переползая вниз,
пока не приблизились к цифре 1. Я отпихнул торкессу за спину, не до приличий,
какова она сзади, уже рассмотрел раньше, дверь распахнулась. Я ударил прямым
правой… в пустоту, к счастью. Что-то не так, мелькнула трусливая мысль, ведь
как бы монстр медленно ни двигался, все равно обязательно догонит, а то и
окажется впереди настолько, чтобы мы с разгона ему в объятия.
