— Ну спасибо, развеселили… Я же всю жизнь имею дело с камнями… Вы, наверное, знаете — горожанин, если он вдалеке от врачей, может погибнуть от укуса простой гадюки. А специалисты спокойно укладываются спать с кобрами. Я — специалист в данном случае.
— Но ведь оно… то, что в этом камне… не зависит от человека? Подавляет его, что ли?
— Разумеется, нечто вроде гипноза. Резонансные замыкания в нервной системе. Но подверженность им зависит от интеллектуального индекса индивидуума, а я, ко всему, заранее знаю, чего можно от него ожидать. Так что все преимущества на моей стороне. Если вам этого мало, — он улыбнулся с некоторым лукавством и коснулся пальцем оправы очков, — добавлю, что у меня здесь стоят поляроиды, они исключают возможность всяких таких явлений.
— Ну что же, вы меня успокоили, — задумчиво произнес Александр Петрович.
Со следующего дня для адвоката настали сплошные трудовые будни: до процесса оставалось чуть больше месяца. В поисках разбросанных по свету свидетелей ему приходилось звонить во все концы страны, иногда десятки раз на день, ездить по немыслимым городам и весям и добывать нужные показания, действуя уговорами, посулами и даже, в исключительных случаях, угрозами. Он совершил недельное турне по Средней Азии, нашел солдата, с которым Серый в ту ночь курил на вышке, и военного дознавателя, разбиравшего тогда весь этот кошмар.
Супруга подзащитного, Диана, несмотря на вульгарность манер, внушала теперь адвокату симпатию. Она вела себя идеально: не торгуясь, оплачивала расходы, не дергала его по пустякам и не требовала каждодневных заверений в успехе. Она заявила, что знала о существовании камня, хотя муж его и прятал, и написала на эту тему достаточно правдоподобные показания. Она же помогла найти торгового работника, которому Серый показывал камень. Тот сперва наотрез отказался лезть в это дело, и Александру Петровичу пришлось добывать неприятную для свидетеля информацию, то есть попросту заняться шантажом.
При всей своей занятости адвокат часто посещал лабораторию петрографии. Ему оформили постоянный пропуск и считали почти за своего.
В кабинете профессора, в удалении от его начальственного стола с электронными весами и диктофонами, имелся рабочий уголок, не без ехидства прозванный лаборантами «уголком Петра Великого». Здесь были кое-какие инструменты, алмазная пила, шлифовальный круг и просто всякая всячина, как, например, геологический молоток или скальные крючья, — профессор был в прошлом известным альпинистом.
Теперь в этом углу подвергался исследованиям «афганский рубин». Каждый раз ученый встречал Александра Петровича сообщениями об очередных странностях этого камня. То оказывалось, что ночью и днем у него несколько разнятся спектральные характеристики, а то выяснялось и вовсе невероятное: камень реагировал на присутствие человека изменением магнитной проницаемости и магнитного поля, причем в последнем могла возникать низкочастотная пульсация. А это был уже путь к возможности воздействия на психику.
Адвоката подобные камерные сенсации не окрыляли: ему требовалось недвусмысленное авторитетное заключение, что данный камень может убить человека.
— А нельзя сделать так, — спрашивал Александр Петрович, — чтобы он убил кролика? Или мышку?
Горн в ответ только смеялся, полагая, что мэтр таким образом шутит.
Вскоре в лаборатории стал появляться ученый-физиолог, также специалист высочайшего класса. В результате совместной работы двух научных светил возник наконец всего за несколько дней до начала процесса документ, который хоть как-то устраивал адвоката. Там говорилось, что предъявленный для экспертизы рубин, весом сто сорок семь карат и таких-то размеров, обладает набором свойств, позволяющих ему вступать во взаимодействие с нервной системой человека, вследствие чего в нервных цепях последнего могут активизироваться процессы, соответствующие низкочастотному, так называемому альфа-ритму, вызывающему сначала подавленное состояние, а при дальнейшей активной раскачке — панический страх, шок и смерть. Александр Петрович заметно повеселел, тем более что Горн сказал, с его стороны возможен сюрприз, но отказался намекнуть какой. Он воспринимал теперь предстоящий суд как свое личное дело и говорил о нем в терминах «если мы выиграем» или «если мы проиграем».
Одновременно с подготовкой защиты Александр Петрович составил бумаги, относящиеся к передаче рубина в Алмазный фонд. Сие событие ожидалось сразу по окончании суда. Горн подписал, не читая, все, что адвокат принес по этому поводу, но удивился количеству бумажек. Они действительно в большинстве не имели пока никакого смысла, но должны были его обрести по дополнении личным ходатайством нашедшего камень гражданина Самойлова о выплате полагающегося вознаграждения. Больших надежд на успех этого предприятия Александр Петрович не питал, но шанс все-таки был, и пренебрегать им не следовало. Профессор Горн об этой стороне дела, естественно, ничего не знал.
Судебный процесс по делу Серова с самого начала привлек внимание прессы. Уже в первый день слушания было полно репортеров, а в последующие два дня появились телевизионные камеры, и под занавес прикатила даже съемочная группа Би-би-си.
В отличие от Горна, по натуре предрасположенного быть победителем и настроенного весьма бодро, Александр Петрович особого оптимизма не испытывал. Да и победу в создавшейся ситуации оба понимали неодинаково: для адвоката выигрыш дела означал оправдательный приговор или значительное смягчение наказания, а для ученого — признание камня убийцей. Тем не менее Диане Серовой, сильно приунывшей к началу процесса, Александр Петрович сказал:
— Погодите посыпать голову пеплом. Суд — всегда игра, а в игре случается разный расклад.
— Вы о чем это? — удивилась она.
— Я надеюсь на помощь со стороны обвинения.
Она недоуменно пожала плечами, но вопросов задавать больше не стала.
Обвинительное заключение читал прокурор. Его основная идея состояла в том, что в двух идентичных эпизодах идентичные зверства — дело рук одного человека. А раз так, то исчерпывающая доказанность второго, последнего, эпизода компенсирует недостаточность улик по первому эпизоду, афганскому. В военных условиях непросто обеспечить нужный уровень следствия, а такому ловкому человеку, как Серов, не составило большого труда обмануть запуганных им и измотанных войною солдат. Особо упоминалась забавная выдумка подсудимого — о гигантском драгоценном камне, которого никто ни разу не видел. Оказывается, не подсудимый, а именно этот камень совершил оба преступления и затем бесследно исчез.
Александр Петрович изображал лицом хмурую озабоченность, чтобы прокурор раньше времени не заметил, насколько его построения по душе адвокату. Ловушка для прокурора была готова, и следовало помочь ему как можно глубже в нее залезть.
Начался допрос свидетелей обвинения. Почти все они, соседи по дому, давали показания по второму, последнему, эпизоду. По первому эпизоду, афганскому, был вызван лишь военный врач, подтвердивший полную тождественность картины увечий в обоих случаях. В остальном по афганскому эпизоду обвинение пользовалось материалами дознания, полученными из архива военной прокуратуры.
