Придворные в длинных роскошных одеяниях, ессно, расписанных
драконами, туфли с носками в форме драконьих голов, а сзади шнурочки в виде
драконьих хвостов. Я наступил одному на хвост, бедолага тут же по-жабьи
плюхнулся на брюхо, словно в юсовской интеллектуальной комедии, а за стенами с
готовностью утробно загоготало, видать, это на автомате.
Наконец впереди огромные врата, отделанные серебром и
золотом. Богато и страшновато одетые воины отступили, створки поползли в
стороны. Я отшатнулся, ослепленный блеском и ярким светом. Огромная люстра с
множеством свечей, сильный яркий свет, как от вольтовой дуги, из стен медные
головы драконов, сильные выдвинутые вперед нижние челюсти служат светильниками.
Масло там сгорает, как я заметил, очень ароматное, а свет распространяется
чистый, оранжевый, близкий по спектру к солнечному.
Вдоль стен на роскошных диванах, кушетках и лавках сидят и
весело общаются молодые прекрасные женщины. Десятка два бродят по залу. Все до
единой голые, так мне показалось вначале на мой простой и даже очень простой
варварский вкус. Потом, присмотревшись, заметил, что иные все же одеты в
ожерелья, серьги, а некоторые даже с легкомысленными ленточками вокруг бедер.
Этих, видимо, надо рассматривать, как будто они в допотопных старинных платьях
прошлого века. Или самые что ни есть застенчивые скромницы. Две-три женщины
встретились с налепленными на самые кончики груди металлическими конусами. Или
не металл, а блестящая фольга, не рассмотрел. Возможно, стараются ввести эту
моду ультраскромности потому, что у самих соски плоские, а то и втянутые, я сам
встречал пару таких женщин, они жутко стеснялись и обнажали грудь только ночью,
в то время как все остальное хоть на Тверской при ярком солнце…
На том конце громадного зала блещет величием трон. Я сразу
понял, что это трон, хотя ни разу не видел чтоб уж совсем настоящий королевский
трон а-ля Луи: ровное и не очень удобное кресло с прямыми плоскими
подлокотниками и спинкой метра в три ввысь, если не три с половиной. На троне
грузный мужчина с седыми волосами до плеч, массивным лицом, словно вырубленным
из камня топором, глубокие морщины на лбу, одна по-дьявольски заламывает седую
бровь, на щеках удалось зацепиться двум продольным морщинам благодаря глубине
залегания, а те, что помельче, так и не сумели продавить толстую дубленую кожу,
выделанную жгучим солнцем, ледяным ветром, исхлестанную снежными бурями,
ливнями, сухими ветрами. Скипетр и держава на широком подносе, его обеими руками
почтительно держит приземистый рыцарь, а сам король в этот момент изволил
осушать золотой кубок.
В двух шагах от трона небольшой стол, пара добротных
обеденных кресел, но на столе — как в украинской хате после набега половцев.
Сэр Оуэне дождался, когда король поставит посуду на поднос,
вот его королевское величество взяли скипетр и державу, сэр тут же громко
топнул задней ногой и провозгласил в пространство зала:
— Ваше Величество! В наши земли прибыл благородный
варвар, который не сказал своего имени. Так как мы не можем допустить даже
мысли о таком невежестве, то полагаем, что это именно тот, о ком гласит Древнее
Пророчество Великого Дракона!
Человек на троне сделал мне знак приблизиться. Я вздул все,
что можно, подошел к трону несколько деревянными ногами, так как напрягал и
ноги, там у меня есть эффектные группы мышц, что классно смотрятся при таком
освещении.
Король всмотрелся в меня, явно не дурак, такие, как он, не
получают королевства по наследству, завоевывают мечами, вон шрамов куда больше
на роже, чем морщин, на лице монарха отразилось сомнение. Вздохнул, широким
жестом указал на стол.
— Садись, благородный герой, не называющий имени.
Сперва попируем, потом поговорим.
Я сел за стол напротив трона, подумал раздраженно, что
достали с этим неназыванием имени. Спросили бы, я разве не сказал бы? Но
назваться самому, как это делают они, нас в школе не учили. Родителей, похоже,
тоже.
В сторонке через зал прошел, громко топая задними ногами и
звякая золотыми шпорами, огромный рыцарь в полных доспехах. Забрало опущено, в
одной руке длинное турнирное копье, в другой треугольный мальтийский щит с
эмблемой летящего дракона. Его блестящий шлем отражал блики от роскошной
люстры, а начищенные латы красиво контрастировали с каменными блоками, из
которых сложена стена замка, вдоль которой шел.
Слуги к нашему с королем столу набежали целой стаей, подали
филе из дракона, а также жаркое из дракона и драконьи ягоды. Я не совсем понял
разницу, но дворецкий сообщил шепотом, что филе из водяного дракона, он
причислен к рыбным, а жаркое из горного, мерзавец два года успешно воровал
скот. Кроме того, сообщил он тем же сдержанным шепотом, при восьмой перемене
блюд могут подать пернатую дичь, там тоже драконье мясо, а на десерт подадут
драконьи яйца…
— Учту, — ответил я тоже шепотом. — Но
драконьи яйца все-таки убери. Я, конечно, верю, что это правильные яйца, но…
Я запнулся, дворецкий спросил почтительно:
— Да, сэр варвар?
— Чтобы не было иных истолкований, понял?
Он удивился:
— А какие еще?
Я огрызнулся, видя, что начинают прислушиваться:
— Щас, буду перечислять! И так сразу Фаберже да
блендомед в голову лезут… Считай, что это мои рыцарские обеты… тьфу, варварские
предрассудки.
— Понимаю, — ответил он с поклоном. — Человек
без предрассудков — не человек.
— А кто?
— Монстр, конечно.
— Или демократ, — пробормотал я. — Хотя, если
без предрассудков и комплексов женщина, это дело другое…
Тяжелый лязг прервал мои глубокомысленные рассуждения. Через
зал обратно двигается тот же огромный рыцарь. Теперь в руке угрожающе
покачивается боевой топор с узким лезвием, левый бок закрывает щит с эмблемой
спящего дракона. Светильники в медных пастях бросают яркие блики на выпуклое
железо: возникают блестящими точками на лбу над забралом, медленно перемещаются
на макушку, а оттуда сползают на такой же блестящий затылок.
Король снова положил на поднос канцлера скипетр и державу,
то есть дубину и булыжник, с которыми первый питекантроп узаконил власть над
другими питями, крякнул, засучил рукава и сказал бодро:
— Приступим. Надеюсь, благородный варвар, тебе у нас
понравится.
Я покосился вправо, бросил взгляд влево, обнаженные женщины
ведут светские беседы, но я чувствовал пару сотен пар заинтересованных взглядов
на своей коже, мускулы уже стонут от перегрузки выказывать себя во всей красе.
— Уже нравится, — сообщил я.
И мы принялись жрать. Музыканты на помосте тут же задудели,
застучали, завопили, и я понял, откуда пришел обычай играть в ресторанах как
можно громче: даже я не услышал свое могучее варварское чавканье.
На роскошном королевском столе недоставало только жареного
молодого кабанчика с хрустящей ароматной корочкой, вообще-то, этот кабанчик уже
достал, но варвар просто обязан есть кабанчиков и целиком зажаренных оленей, в
крайнем случае — гусей, закатанных в глину и запеченных на углях костра.
