Они же спасают мир и все человечество от пришельцев со дна
океана, пришельцев из будущего и прошлого, инопланетян, астероидов и комет,
хакеров, крекеров, вирусов, эпидемий, годзилл и больших обезьян, а также
пауков, скорпионов, мумий, ведьм, вампиров, взбесившихся овощей, крокодилов,
анаконд, муравьев, цунами, вулканов, черных звезд, мыслящей плесени и всего-всего,
что есть на свете и чего нет на свете, а также и того, что никогда не будет.
Я направился к кровати, вот прямо щас на все эти
восемнадцать перин заберусь прямо в сапогах… и тут обнаружил, что держу в руке
куриную лапку. Попытался выбросить, но как приклеилась, старался понять, в чем
дело, потом сообразил, что не помню, чтобы доел или положил обратно. А раз так,
то вот она, в руке, как и была, все вроде бы верно, но это же идиотизм, нельзя
же помнить о таких мелочах, многое совершается на автоматизме, рефлексах,
алгоритмах, и если, скажем, утром встал, наскоро умылся и побежал на работу, то
это вовсе не значит, что прохожие увидят бегущего по улице голого человека.
Дурак — да, прицепится: если не сообщил подробно, как одевался, что именно и
куда надел, то, значит, иду голым, но, если на дураков ориентироваться, куда
придем?.. Понятно, к демократии. Уже, кстати, приплыли.
Озлившись, хотел зашвырнуть куриную лапку подальше, но
обнаружил, что ладонь пуста. Вот что значит разозлиться. Или твердо стоять на
своем — уверенность в правоте передается и другим.
Повеселев, я расправил плечи, посмотрел по сторонам орлом,
разве что не закукарекал, но все-таки стащил сапоги, надо меру знать и в
варварстве, забрался по лесенке на постель.
Надеюсь, волк и ворон устроились не хуже меня.
* * *
Я падал прямо в Солнце, вздрогнул, открыл глаза и тут же
зажмурился, ослепленный: яркий луч бьет прямо в лицо. Закрылся рукой, я в той
же спальне, на рукояти меча блещут искры, все так, как и поставил, и все, что
случилось ночью, можно тоже счесть сном… если бы не потемневшая лужа на полу
вокруг острия моего трехручного. Сам меч чист, умница, кровопускающий, но и
кровоотталкивающий, не придется чистить. Да и не заржавеет, наверное.
Через окно видно, как в дворцовом саду над цветами вьются
крохотные дракончики. Солнце блестит в слюдяных крылышках, мелкие чудовища
сталкиваются в полете, обозленно гоняются друг за другом. Один на моих глазах
жадно вцепился в головку цветка, тот даже слегка накренился под тяжестью, а
дракончик суетливо принялся собирать длинным язычком сладкие капли с внутренней
поверхности лепестков, расталкивал мохнатые тычинки, перемазался пыльцой весь,
как шмель, и когда наконец отлепился и взлетел, вокруг него взвилось золотое
облачко.
Через другое окно видно, как во дворе перед конюшней моют,
чистят и готовят моего рогатого жеребца к дальней дороге. Я отодвинулся,
вспомнил, что снилось всю ночь, разозлился, начал ходить взад-вперед по
спальне, тут же от напряженных раздумий голова затрещала, как деревья в мороз.
Но под черепной коробкой я чувствовал жар, а когда приложил руку ко лбу, с
криком отдернул руку. На кончиках пальцев подушечки побелели, вздулись.
Я, конечно, варвар, но я варвар с двумя «высшими», так что
слыхивал о неуязвимых героях, даже о бессмертных и неуязвимых больше, чем эти,
живущие с ними бок о бок. И хотя всегда о таких говорили именно как о
бессмертных и неуязвимых, но потом выяснялось, что у каждого есть нечто
уязвимое. Больше всех знают, ессно, про Ахилла, которого в пятку, еще помнят о
Бальдуре, которого можно было только стрелой из омелы, почти не знают о таких
замечательных героях, как Сослан или Батарадз. У Сослана уязвимыми были колени,
а у Батарадза — одна-единственная кишка во всем теле!
Увы, все эти герои погибли. Как и доблестный Зигфрид, у
которого на спину в процессе обессмерчивания прилип кленовый листок, и там
осталось уязвимое место, так и неустрашимый Исфандиар, бессмертный и
непобедимый, пока не встретил Рустама, который попал стрелой в левый глаз,
единственное уязвимое место героя…
Даже толпы вампиров, бессмертных и все возрождающихся,
гибнут от стрел с серебряным наконечником, а теперь — от серебряных пуль! А для
надежности еще если и осиновым колом пронзить грудь, то вообще не колыхнется.
Круче всех на свете придумал русский антигерой по имени
Кащей. Он вообще свою смерть ухитрился отделить от тела, спрятал на каком-то
Буяне на вершине дуба в несокрушимом сундуке или сейфе, а там еще в утке, а
утка в зайце!.. А в утке яйцо, в яйце — игла, которую хрен сломаешь! Но если
даже Кащея все время бьют и мертвят, то вывод один: бессмертия в чистом виде не
существует. Всегда есть возможность, к примеру, самому герою покончить с собой,
если вдруг бессмертие разонравится и герой перестанет считать его для себя ценным.
Чтоб, значит, бесценный подарок не превращался в наказание.
Но задолго до того, как самому счастливчику взбредет в
голову такая безумная мысль, многие ловкачи стараются поторопить события.
— Значит, — прошептал я измученно, — есть
уязвимое место и у этого… мерзавца. Есть! Но где, где?..
Со двора донеслось призывное ржание. Я выглянул, ворон уже
важно прохаживается по седлу, а волк неотрывно смотрит в окно. Я помахал им и,
не желая долго блуждать по длинным коридорам, ухватился за толстые железные
прутья в окне, отогнул, а потом и вовсе вырвал из стены, грубому варвару можно
все.
По стене такие виноградные лозы, слона выдержат, я спускался
неспешно, чувствуя восхищенные взоры челяди. Сегодня будет разговоров о грубом
и могучем варваре, все видят мою обнаженную спину с трехручным мечом в ножнах,
видят, как играют и перекатываются шары мускулов, как
вздуваются мышцы, как мышцы вздуваются, а шары перекатываются, как… неважно.
Красиво перекатываются!
Когда до земли осталось с полметра, я красиво соскочил,
присел и распрямился, огромный и блистающий, ибо слегка вспотел, от этого
рельеф просто обалденный, каждая мышца как вылепленная, даже как выкованная!
Мне захлопали, я вскочил на коня, раскланялся. Снова
покричали, похлопали, в воздух взлетели чепчики, а я недрогнувшей дланью
развернул коня. Дорога нам на север, Рогач понес резвой рысью не к далекому
выходу из дворца, а прямо через роскошный сад. Он видел, как я сократил себе
путь из дворца, точно так же сокращал и себе со двора.
Между розовыми кустами, несмотря на ранний час, двигаются с
лейками садовники и садовницы. Садовники — в длинных халатах до пола,
сгорбленные, с низко наброшенными капюшонами, а садовницы — с легкой гирляндой
цветов на обнаженных бедрах, что сваливаются при любом движении.
Дальше потянулся личный сад принцессы, никто не смеет
входить и нюхать или ухаживать за ее цветами, мы неслись вчетвером в полной
тишине, раздвигая телами ароматные стены. Волк присвистнул на бегу, я увидел в
дальнем уголке сада самую прелестную девушку из тех, которых видел. Юная,
золотоволосая, с нежным лицом, она со смехом отбивалась от крохотного
дракончика с цветными крыльями стрекозы, что швырял в нее цветами.
