Я покачивался в седле, расслабленный, умиротворенный, и
жутко вздрогнул, едва не свалился с седла: затрещали кусты, выметнулся волк,
шерсть вздыбилась, глаза горят, из горла яростное рычание.
Почти сразу же с неба донесся далекий голос:
— Назад, дурни!.. Они по всей долине!
Рогач сделал еще пару шагов, мы почти проехали рощу
наискось, деревья начали расступаться, я ощутил, как и у меня зашевелились по
коже мурашки, а шерсть встает дыбом. За неимением такой шерсти, как у волка,
обращаем больше внимания на кожу и говорим, что «побежали гусики», что значит,
стала пупыристой, как у гуся.
В нашу сторону ползет полчище огромных, в рост крупного пса,
скорпионов. Тысячи, если не больше. Вся долина, как запоздало предупредил
ворон, заполнена ими.
Захлопали крылья, ворон сел на камень, от усталости почти
лег. Глаза затуманились, дышит тяжело, с хрипами. Волк сказал сварливо:
— Ты уж признайся, пернатый, на чьей ты стороне?
Ворон устало каркнул:
— О чем ты речешь, серый?
— Мог бы и раньше сказать, — прорычал волк
обозленно. — А то предупредил, ишь!.. Когда мы сами увидели! И вообще все
твои предупреждения какие-то странно запоздалые. Мой лорд, не находите?
Я кивнул:
— Послушаем, что ворон скажет.
— В свое оправдание? — спросил ворон
горько. — И это мне награда? Мне, великому мыслителю, мудрецу?
Он смотрел на нас обоих с великой обидой.
Я сказал утешающе:
— Что делать, если жизнь несовершенна? В ней приходится
заниматься и такими черными делами, которыми бы не хотелось. Я имею в виду
черную работу, а вовсе не морально-этический оттенок, о чем вы оба сразу
подумали, философы!.. Я вот тоже мыслитель, да еще какой!.. Когда лежу на
диване, закрыв глаза, то о таком великом мыслю!.. Но приходится вставать и
исполнять супружеский долг: выносить мусорное ведро. А это обидно, я ведь даже
не женат! Представляете, еще не женат, а долг уже исполняю!.. Так что не ропщи,
всем приходится, кроме великих дел, еще чем-то заниматься, чтобы прокормиться.
Кайзер Вильгельм, изобретатель «дворника» для автомобилей, вынужден был править
Германской империей, принц де Бройль, лауреат Нобелевской премии по ядерной
физике, вынужден был принцевать, а изготовитель великолепных чемоданов
Менделеев подрабатывал преподаванием химии…
Ворон вздохнул, буркнул:
— Ладно, извинения приняты. Я поднялся как можно выше,
чтобы сразу общим взором, что здесь изменилось за последние пятьсот лет моего
отсутствия…
— А ты помнишь? — спросил волк
саркастически. — В таком возрасте склероз гарантирован!
— Умолкни, серость, — ответил ворон устало. —
С той высоты, мой лорд, я видел только изменившиеся русла рек, крохотные замки,
крепости да едва заметные домики новых и старых сел. Должен признаться, люди
живучи! Что бы с ними ни случалось, все равно приходят на пепелище и
отстраиваются. Но только всякий раз заборы выше, стены толще, а мечи длиннее…
Я прервал с беспокойством:
— Об этом потом. Что со скорпионами?
— Я не спешил, — признался ворон, — даже
когда заметил. Вы с волком, хоть и не очень мудрые, не полезете сами, а они на
камни к вам не полезут. Это долинные скорпионы. У них лапы так устроены, что за
камни цепляться не могут.
— Как кони? — спросил волк.
— Да, примерно. Я думаю, стоит устроить привал на ночь…
Солнце уже садится, а я отдохну от трудов праведных по спасению мира.
Волк фыркнул:
— Мы всего лишь идем спасать одну молодую самочку.
Ворон всхрапнул, просыпаясь, каркнул сонно:
— Да? Извини… Я так привык постоянно спасать мир, что
это вошло в привычку.
— На этот раз ошибся!
— Не думаю, — каркнул ворон. — Вот увидишь,
идем спасать самочку, а попутно спасем мир.
Я поинтересовался:
— А самочку спасем?
— Это неважно, — буркнул ворон и захрапел, разинув
клюв и вздрагивая всем телом.
Волк сердито рыкнул, глаза нехорошо блестели. Я
примирительно улыбнулся:
— Успокойся. Проверим старую народную мудрость насчет
утра, что вечера мудренее. Разведем костер, ты расскажешь, как охотился на
горгон, а утром посмотрим, что изменится.
Волк рыкнул хладнокровно:
— А ничего не изменится.
Мы начали собирать хворост, ворон очень натурально храпит и
вздрагивает, волк ворчал, что пернатый прикидывается, хотя бы щепочку принес, а
вот когда разведем костер и будем жарить мясо, тут же первым пристроится, а еще
мыслитель…
Солнце зависло над вершинками далеких гор, облака сперва
заалели, потом покраснели, а когда стали лиловыми, наш костер запылал ярче.
Красные ломти мяса медленно становятся коричневыми, ноздри вздрогнули, уловив
первую струю ароматного запаха. В животе сразу же беспокойно задвигалось,
сообщая, что готовы принимать, уже давно готовы, изготовились, ну давай скорее,
не тяни, что вы там наверху все такие медленные, спите на ходу…
Поленья рассыпаются на крупные багровые рубины, те оживают
от малейшего движения воздуха, становятся алыми, а затем снова обретают богатый
благородный цвет солидной и скрытой мощи.
Я любовался костром, разрешение тысяча шестьсот на тысяча
двести восемьдесят, true color, поддержка светотеней… Надо отметить и хорошее
управление юнитами, повышенный AI противника. Раньше всегда перли дуром, даже
если я был в полном доспехе и с мечом, способным рубить скалы, а они в тряпье и
с дубьем, теперь же отдельные единицы способны удирать и приводить с собой
целые группы, что значительно осложняет задачу…
Глаза начали слипаться, но я замечал за деревьями гномов,
эльфов, даже кобольдов, хотя вроде бы гор близко нет, промелькнул дикий
единорог, наверное, самка, пытается привлечь внимание моего Рогача, прошел за
деревьями орк, блеснул лунный свет на блестящем крупе кентавра…
Ночью началась гроза, свирепо дул ветер, в небе грохотал
гром и страшно блистали ветвистые, как корни дерева, длинные молнии, однако из
дождя упало несколько капель, туча ушла, гром постепенно затих, а молнии
превратились в слабые зарницы.
Глава 9
Холод заставил поджать ноги и совсем не героически
скрючиться, подобно младенцу в утробе. Я вздрогнул, открыл глаза. Прямо перед
глазами округлый камень, на нем блестящие бусинки росы. Вообще-то, я считал,
что роса выступает только на траве, на цветах, но чтобы потел камень, гм…
Бусинки заискрились, в каждой нестерпимо ярко засияло
крохотное солнышко. Я прищурился от неистового блеска, посмотрел из-под руки в
другую сторону. Непоседливое летом солнце приподняло краешек над вершинами гор,
яркие лучи осветили темную долину, а тьма поспешно разбежалась по углам,
скорчилась за высокими камнями, просочилась в пещеры и звериные норы.
