— Спасибо, — прошептал я. — Все-таки хорошо
быть грамотным в стране дураков!
Все книги затолкал в мешок, мелькнула мысль, что стоило бы
отдохнуть, набраться сил, а то вообще голова и сердце лопнут, но подумал, что
там маг, а он не даст мне загнуться, это же неэтично, вот так ухайдакать гостя.
Как можно тщательнее вообразил место, выкрикнул заклинание,
в голову ударила кровь с такой силой, что череп взорвался, я потерял сознание…
и обнаружил себя полулежащим в одном из кресел, откуда маг уже убрал книги.
Сам маг торопливо перелистывал одну из книг. Заметив мое
шевеление, вскинул голову. Глаза блестели азартом.
— Очнулся? Да, ты рисковал, но здесь я, так что все
теперь в порядке. Ты проспал не так уж и долго. Просто на будущее распределяй
силы получше. А с книгами ты не промахнулся!
Я напомнил слабым голосом:
— Ты обещал мне указать способ, как убраться из этого
мира. Как догадываюсь, мое умение перемещаться имеет некоторые пределы.
Он уже одним глазом заглядывал в книгу, отмахнулся:
— Когда выедешь из замка… если сумеешь, конечно, там
дальше, на перекрестке дорог, увидишь корчму. А корчма…
Я воскликнул:
— Корчма? Перекресток миров?
— Да, — ответил он отстраненно, — она самая…
Глаза его не отрывали взгляда от книги. В отличие от меня
читает без всяких амулетов, читает с легкостью и с жаром, как домохозяйка
глотает любовный роман или подросток — порнуху. Я вылез из кресла, усталости в
самом деле ни на грамм, адреналин стекает в сапоги, поблагодарил и распрощался,
на что маг даже не поднял головы.
* * *
В нашей комнате волк гонял ворона, тот перелетал с места на
место, наконец ворон уселся на раскачивающуюся люстру и орал на соратника,
обзывая серым неучем. Волк сел посреди комнаты и пригрозил, что повыдергивает
все перья.
— Нашли себе развлечение, — сказал я утомленно,
хотя утомленным себя не чувствовал, но надо же показать, что потрудился в их
отсутствие, пусть проникнутся и ощутят вину за безделье, — я тут с магами
общаюсь, про умные вещи слушаю, терплю, а вам все хаханьки, оттягиваетесь,
скинхеды беззаботные…
В дверь постучали, я крикнул: «Открыто», вошел эльф-слуга,
напомнил, что в банкетном зале продолжается пир. Я поинтересовался:
— А сюда что-то подать можешь?
Он пробормотал:
— Вообще-то, у нас принято, что все пируют за общим
столом…
— Это пируют, — согласился я. — А мы изволим
перед пиром нагнать аппетит, перекусить червячка в тесной компании. У меня
друзья больно застенчивые пировать за общим столом!
Слуга посмотрел на них и решил, судя по его задумчивому
лицу, что им действительно лучше попировать отдельно.
— Что подать на ужин? — спросил он.
Я отмахнулся:
— Что-нибудь мясное, а на десерт яблок или груш. А
лучше то и другое. И винограду выбери без косточек.
Он не уходил, с несчастным видом топтался возле двери,
мялся, разводил руками. Я спросил раздраженно:
— Что не так?
— Благородный воин, с мясом нет проблем, хоть быка
сейчас на стол, жареного, печеного, маринованного, засоленного — только
скажите! А вот яблоки, виноград, груши… увы, не сезон.
Я удивился:
— Ну и что?
Он переступил с ноги на ногу, развел руками. В глазах его
росла тревога, не слишком ли сильно меня стукнули по голове молотом.
— Яблоки созревают только в конце лета, — объяснил
он терпеливо, — вы, наверное, в своей задумчивости не заметили, что сейчас
только начало. Лета начало. То же самое с грушами и виноградом. Деревья
только-только отцвели!
Я стиснул зубы. В моей бедной квартире в холодильнике всегда
водятся яблоки, словно там и растут, хорошо очищают зубы, можно сэкономить на
зубной пасте. Да и груши, как и виноград или любые другие хрюкты, в любом
занюханном магазине навалом. Черт, как могут люди жить без холодильников? Тоже
мне, эльфы!
— А как насчет магии? — поинтересовался я. —
Здесь же маг на маге и магом погоняет! Пусть наколдуют.
Он снова развел руками:
— Благородный варвар, никакие чародеи не могут менять
законы природы. Это горами потрясти или замок создать мановением длани — только
свистните! Но яблоки весной или зимой…
Я сказал угрюмо:
— Ладно, неси только мясное. Или вообще, что у вас там
есть. Дикие здесь люди. То есть эльфы.
Когда дверь за ним закрылась, волк спросил тихонько:
— Здорово вы его… пусть теперь думают, что есть такие
страны.
— Да, — ответил я, — пусть думают. Так им и
надо.
Двое слуг принесли огромную корзину, запахло вкусно, хоть
только мясо, да еще сыр, но зато мясо всех зверей и птиц, а с сыром как только
не изощрялись, что только не выделывали… от бедности, ессно. Едва разложили на
столе, на золотых и серебряных блюдах, мы втроем с энтузиазмом принялись за
дегустацию. Ворон с набитым клювом начал рассказывать, как готовят мясо из
райских птиц в Северном Королевстве, волк тут же ревниво заметил, что это все
брехня, никто в том Северном Королевстве не был, значит, все брехня, даже само
королевство — брехня.
Ворон не успел возразить, дверь отворилась без всякого
стука. Вошла женщина, я едва не поперхнулся, ноги сами воздели меня, я едва не
вытянулся, а руки почти что по швам. Если это не сама королева эльфов, то я ни
фига не понимаю ни в королевах, ни в женщинах. Такая осанка. Такая фигура может
быть только у королевы.
— Э-э… — сказал я и поперхнулся. — Э-э… вы не…
Женщина надменно взглянула в мою сторону. Ее фигура, ессно,
безукоризненнее безукоризненной, обнаженные груди торчат торчком, даже
торчками, идеально круглые чаши, полные, белоснежные, с пурпурными, словно светящимися
изнутри острыми кончиками. Вообще-то, как вижу, обнаженная грудь в этом мире
некий узаконенный стандарт, я скорее удивлюсь, если увижу женщину с хотя бы
чуть прикрытыми сиськами.
— Вы и есть тот варвар, — произнесла она
серебряным голосом, — который…
Она нарочито помедлила, я поспешил указать на стол:
— …который предлагает вам разделить с ним его скромную
трапезу! Простите, что делать, но здесь такой бедный люд, такая нищета, что мне
просто нечем угостить вас согласно вашему достоинству, красоте, внешности, уму,
сиськам и благородному происхождению.
Она чему-то поморщилась, чему бы это, удивляюсь просто, но
приблизилась к столу. Я отодвинул стул, она вошла между столом и стулом, я так
же заученно придвинул. Она грациозно села, но в удлиненных глазах появилось
нечто вроде сдержанного, истинно королевского удивления.
