— …а как православному, рекомендую вам почитать святого
Максима Грека «О принципах мирного сосуществования религий».
Детина в задумчивости почесал в затылке:
— Гм… А у меня другая книжка есть, Библия называется,
там тоже написано. И вот думаю я, которую из них считать первоисточником.
Думаю, думаю…
В голосе его звучало некое обещание, я не стал разгадывать,
поспешно взял тарелку с мясом и пошел по проходу, где меня пихал всяк, кто
нечаянно, а кто нарочно, и, хотя у меня в руках не тарелка, исполненная борщом
до краев, пришлось придерживать кусок мяса рукой и прикрывать локтем. Наконец
отыскал свободное место за столом поближе к полуоткрытой двери в благородное,
как уже догадывался, собрание, однако эльф уже покинул стол, а собравшиеся
аплодировали милой женщине в малиновом берете. Она смущалась, мило опускала
глазки, краснела и благодарила, благодарила, причем — очень бойко, уверенно.
Чувствовалось, что хвалят ее часто.
Спиной ко мне крупный монах, поперек себя шире, с выбритой
тонзурой, массивные плечи, зад еще шире, но спина-то, спина, куда там хомяку,
что запасает зерна на зиму, вот это спина, на месте хребта вертикальная
впадина, а по бокам две огромные массы… ладно, это под сутаной, а сам монах
лениво увещевал невидимого мне за косяком собеседника:
— Что-то мрачно очень. Декаданс. У автора, кажется,
растет мастерство. За декаданс пороть.
Я слышал горестный вскрик, шум борьбы, кого-то схватили и
увели, я слышал, как он загребал шпорами каменный пол. Монах сказал с
сомнением:
— А это хорошая строчка… Не у Ларионихи ли взята,
случайно? А то ведь вот она, плетка, семь хвостов… Гм, «перемешалось со спиртом
вино». Хм-м… Спирт вроде в вине присутствует изначально. Измеряется в градусах.
Ежели хорошее, то обычно двенадцать. Ладно, потом решим, пороть или не пороть…
Я все вытягивал голову, стараясь угадать, что же за
масонская ложа там, или составляют Великую Хартию Вольностей? За спиной
возникла драка, оглушил звон посуды, мимо пролетела табуретка, я услышал голос
монаха:
— …я долго думал, чья же это мама. Полосатая.
Додумался. Отпраздновал с шиком, в окружении соратников и дам легкого
поведения…
Вторая табуретка срикошетила о спину массивного
золотокопателя и ударила в дверь. Та с мягким стуком захлопнулась. Я с
разочарованным видом отвернулся и хотя ел с аппетитом, здесь всегда все с
перчиком и жгучими специями, но теперь начал присматриваться и прислушиваться к
происходящему в этом, главном, как понял, зале Корчмы.
На одном из столов явные аристократы: высокомерные, все с
моноклями, один так и вовсе в пробковом шлеме не то плантатора, не то охотника
на львов, двое в форме немецких войск. Не то бронетанковых, не то воздушных,
но, скорее всего, бронетанково-воздушных. Или воздушно-бронетанковых, неважно.
Рядом с ними убого накрытый стол, где трое в черных шляпах и с пейсами, а
четвертый явный эллинист, поддакивает, но на морде ехидная улыбочка, предатель
чертов, но, увы, здесь полиции нет, все должны справляться своими силами.
За моим столом двое ведут вялую беседу о том, как лучше
ловить рыбу, на мормышку или блесну, и стоит ли отдавать Саудовскую Аравию
юсовцам. На меня посматривали искоса, сперва настороженно, готовые дать отпор,
едва влезу в беседу, но я помалкивал, и тогда один поинтересовался:
— А ты как сюда попал?
— По ссылке, — ответил я коротко.
Через зал прошел, держа взглядом дальний столик, высокий,
могучего сложения человек в простых кожаных доспехах.
Седые волосы свободно падают на плечи, коричневое от солнца
и ветра лицо изборождено шрамами и морщинами. Еще с момента его появления
некоторые из пьянствующих начали приподниматься и торопливо швырять в него
ножи, молоты, а двое-трое выхватили луки и начали торопливо выпускать стрелы.
Старый воин не замедлил шага, ножи и стрелы звякали о его
доспехи, что выглядели собственной кожей, падали со звоном на пол. Пару стрел
он с небрежностью перехватил и швырнул обратно, я видел, как мерзавцы падали на
свои сиденья, ухватившись за пораженные места.
Мужик, что напротив меня, с укоризной покачал головой:
— Не терпят сильнее себя… Шакалы.
— Почему шакалы, — вступился я. — Инстинкт.
— Да уж очень как-то… не так, — проворчал
он. — Погляди, он с открытым лицом, а они в масках, а сверху еще и
капюшоны, чтобы их не узнать. А как их иначе назвать, как не трусами?.. А туда
же — жаждут быть первыми. Всякий, кто сильнее, — враг. Но что уж делать,
если ему Бог дал, а им только показал, да и то издали?
— Кому не дал, — возразил я, — тот может
развить сам. Он бросил на меня недобрый взгляд:
— Вижу, и тебе не нравится старый воин?
— Не нравится, — признался я. — И у меня
инстинкт — быть первым.
— Ну, ты еще молод… Когда-то да получится. Но не сейчас,
не сейчас…. Пока жив этот, остальным с ним не равняться. Но всех тянет именно в
эту Корчму, потому что у всех в душе подленькая задумка: свалить его и сразу
стать сильнейшим!
— Почему подленькая?
— Ну ладно, расценивай как хошь… Они еще не знают, что
для того, чтобы стать лучше, нужно не швырять ножи в спину, а как минимум тоже
набить столько же драконов, сколько набил он, освобождая города и веси, нанести
рану Повелителю Тьмы, перебить сто дюжин Кровавых Демонов, двести Ледяных Чудищ
и помирить враждующие сто тысяч лет королевства Клаты и Пеги!.. Я уж молчу про
Битву у Трех Мостов и в Долине Ледяной Смерти…
Один из завсегдатаев, что сидел за тазиком с горячей
похлебкой и жадно орудовал ложкой, вскочил и выплеснул содержимое всего тазика
на старого воина. Я содрогнулся, но варево странным образом ничуть не
испачкало, даже не коснулось, а стекло на пол. Одежда незнакомца осталась
чистой и опрятной.
Он ушел в дальний угол, отворил дверь под надписью «Старая
Корчма», я на миг увидел небольшое помещение, намного более тихое, и дверь
закрылась.
— Ничего, — проворчал мужик, — ему и там
достается. Каждый старается возразить, поспорить, швырнуть костью… Утверждаются
у нас так!
Слева через два стола один толстый монах с бычьей шеей сидел
в окружении женщин-амазонок и вальяжно декламировал стихи, а еще через стол
двое неимоверно худых гномов с завистливыми глазами постоянно прерывали
ехидными репликами. Мне показалось, что одного из них уже где-то видел,
повернул голову, как раз открылась дверь в «ОР», кого-то вытолкали в шею, я
успел заметить этих же двух гномов локоть к локтю, тоже морды завистливые, губы
шевелятся, шпильки, значит, бросают, но там оба покрупнее малость, а тот, что с
рыжей бородой, крупнее другого почти вдвое, хотя до размеров человека не дотягивает.
Я тупо дивился, как это может быть, а мужик, который ловит
на мормышку, верно истолковал недоумение на моем лице, сказал понимающе:
