Этот маг и наставник просто необходим, он не только спец по
операциям с потусторонними силами, он еще и придаст драйв, просто буркнув
что-нибудь о запретности размышлять на данные темы, а это значит, что снова на
коней и вперед-вперед, без всяких объяснений, состыковок, связок и логики, ведь
сама жизнь на Земле появилась вне всякой логики, так чего уж тут
выпендриваться!
Солнце жгло спину, хоть она у меня и дубленая, в воздухе
замелькали элегантные стрекозы и простоватые бабочки. Из-под копыт несется
победная песнь бесстрашных кузнечиков, им все нипочем, главное — застолбить
участок, разбегаются зайцы и прочие грызуны. В низине еще густой утренний
туман, но жгучие оранжевые лучи достают и сюда, начинают жечь, возгонять,
чистить.
Когда мы спустились и мчались в направлении убывающего
тумана, там вдали начали проступать холмы. Все одинаковые, очень правильные, а
когда мы приблизились, я рассмотрел, что холмы образуют правильное кольцо. С
высоты выглядело бы как гигантское ожерелье. В самом центре еще один холм,
самый огромный, величественный, поросший кустарником и деревьями.
Я поежился, не люблю такое чувство, словно бы идем мимо
кладбища, а волк перехватил мой взгляд, объяснил на бегу
— Это курганы вождей, что пали в последней Великой
Битве Магов.
— Я так и понял, — пробормотал я. — А в
середине?
— В середине? В середине, наверное, тоже курган.
Ворон, как чуял, где можно проявить эрудицию, поспешно
опустился из поднебесий, даже не сделал церемониальный круг, показывая, что он
умеет летать, а мы нет, сразу же плюхнулся на плечо, вцепился покрепче и
замахал крыльями, удерживая равновесие, снова расцарапав мне ухо жесткими
перьями.
— Что?.. Где?.. Когда?.. Ах, курган, курган в серединке
уцелел от самых первых Битв. Неведомо каких и с кем, но разве это важно? Важен
азарт, дух сражений, рев боевых труб, яростно стучащее сердце и нарастающая
жажда убивать, убивать, убивать, что так омолаживает душу, сердце и другие
внутренности.
Волк рыкнул:
— Тебя омолаживает не рев труб, а возможность нажраться
после битвы!
— Серый ты, — ответил ворон с достоинством, —
как и все дикари, не учитываешь эмоционального фактора. Так вот, мой лорд,
возле того великого кургана с тех пор так и хоронили великих вождей.
— Понятно, — кивнул я с видом знатока. —
Кладбище есть кладбище.
— Да, более поздние поняли, что раз такой курган, то
лучше хоронить рядом. К тому же там, на том, самом древнем, каменная плита с
пророческой надписью, над ней все наши маги бьются с момента, как начинают
заниматься магией.
— Что там написано?
— О!.. «Дыл был щур вознесется, огненные небеса да… а
жаждущий снова… но никогда не… а Познающий да пребудет в… однако никогда не…»
Эти слова приводят в священный трепет, верно?
— Да, — признался я, тоже впечатленный, —
внушает!
Волк вслушивался ревниво, тут же вставил:
— Есть и другой вариант прочтения. «Гав терк угр
низвергнется, болотные хляби нет… но спящий никогда… и вечно в… а Незнающий не
станет… и всегда и…»
Ворон сказал недовольно:
— Это почти то же самое. Другое дело тулургийская или
салямская трактовка, там в корне другие методы, потому и другие результаты!
— Да, — согласился волк, — их трактовки
весьма-весьма…
Они углубились в теоретический спор о вариантах правильной
методики по расшифровке старинного предсказания, даже Предсказания, а что это
именно предсказание, то сомнений быть не могло, что же еще могло быть выбито на
камне, не счет же за обед в Корчме или имя и подвиги убитого?
Темная стена леса под оранжевыми лучами позеленела, но
осталась все же мрачноватой, со зловещим бурым оттенком. Толстые стволы
теснятся слишком близко один к другому, неприятно, да и не протиснуться с
конем. Ворон слетал на разведку, вернулся с сообщением, что рядом есть неплохая
тропка.
Мы углубились в лес, ворон уселся на плечо, каркнул в ухо,
будто подозревал у меня старческую глухоту:
— Дальше лес, в котором прозябает некогда великий
повелитель этих земель Мудрый Глаз. Увы, гонимый и униженный…
— Что с ним стряслось?
Ворон хмыкнул:
— Извечная зависть младшего брата к старшему. Ревность,
соперничество… К тому же старшего за его успехи в мудрости нарекли Мудрым
Глазом, а младшего за силу — Дуболомом. И вот, презрев силу ума, младший всю
жизнь стремился превзойти старшего… Уходя глубоко в лес, он упражнялся в боевых
приемах, бегал и бился с деревьями в три обхвата, а когда научился ломать их с
одного удара, то бросил своему старшему брату вызов. Несчастный, тот был
слишком уверен в себе!.. А ставка была на все лесное королевство. И вот старший
брат побит, изгнан с позором, а лесным двором, всеми женами и богатствами
завладел торжествующий младший. Теперь он наверстывает упущенное, при его дворе
постоянно толкутся мудрецы, знахари, волхвы, маги, ученые и прочая шобла.
— Что, — спросил я с интересом, — теперь он
стал Мудрым Глазом?
— Нет, остался Дуболомом, но теперь это Мудрый Дуболом.
Я насторожился, поднял руку сперва к рукояти меча, потом
нащупал лук. Волк спросил поражение:
— Мой лорд!.. Ветер с другой стороны!.. Как вы могли
что-то учуять?
— Интуиция, — ответил я внушительно, — шестое
чувство, которым наделены только люди. Располагается она в районе седалищного
нерва.
Волк принюхался:
— Теперь и я чую.
— Что? — всполошился ворон. — Что чуете?..
Почему я не знаю?
Он торопливо взлетел, исчез за вершинками высоких деревьев.
Рогач замедлил шаг, я держу ладонь на колчане со стрелами, Рогач остановился
без команды. Навстречу на тропку вышел огромный лось, благородный и красивый.
Взгляд его коричневых глаз показался мне исполненным самой глубокой мудрости.
Пальцы мои стиснули стрелу, я машинально достал лук и
наложил стрелу, но выстрелить не смог. Волк сел по-собачьи и смотрел то на
меня, то на величественного лося.
— Стреляй же, — попросил лось глубоким, исполненным
достоинства голосом. — Я давно хотел броситься в пропасть, да их
поблизости нет, а бежать далеко — несовместимо с моими понятиями о величии.
Я спросил напряженно:
— А вот так удобно?
— Да, — ответил он. — Это почти что в бою.
— Ни хрена, — сказал я и опустил лук. — Это
то же самое самоубийство, только с использованием подручных средств. Но я не
собираюсь быть подручным, я всегда и везде ручный!
Он смотрел на меня пытливо:
— Но почему бы вам, благородный герой, просто не
застрелить меня?
