— Да, — произнесла она медленно, взгляд ее был
задумчивым, — у вас и манеры…
— Вы такая красивая! — сообщил я. — Вам,
наверное, этого никто еще не говорил.
Она кивнула:
— В такой манере — нет.
— Я просто чудо, — похвастался я, — какой
оригинальный!
Мясо тает во рту, мелкие косточки трещат на крепких зубах.
Королева смотрела с брезгливым интересом, но я так чавкал и плямкал, что она
сглотнула слюну раз, сглотнула другой, ее глаза все еще не отрывали от меня
взгляда, а руки сами по себе взяли гуся за крылышко, отломили… Опомнилась,
когда на ее зубах хрустнула косточка, вздрогнула, но уже поздно, дорогая,
только и осталось, что косточка, да и та разгрызенная, хорошие зубки, хорошие…
— Хороший у вас повар, — похвалил я. —
Покупаю!
— Кого? — переспросила она.
— Повара, — объяснил я, — сколько за него
хотите? Я его научу на углях жарить.
Она поморщилась:
— Боюсь, у вас слишком сложные рецепты.
— Я знаю, — согласился я великодушно. — Все,
кто пытался испечь гуся в глине по моему рецепту, лажанулись!
— Может быть, — сказала она невинным
голоском, — что-то не так в самом рецепте?
Я сказал наставительно:
— В приличном обществе у женщины всего три обязанности:
первая — быть красивой. Вторая — хорошо одеваться. Третья — никогда не
перечить.
— И где вы такое место увидели?
— В мечтах, — вздохнул я. — Каждый мужчина —
мечтатель, не знали?.. Красота требует жертв, и, глядя на вас, понимаешь, что
немалых… А каждый из нас хотел бы на халяву, понимаете? Нет, не понимаете…
Впрочем, не йоги горшки обживают, так что можно научиться и подвигам. Что это
столько народу у вас здесь собралось, яблоку плюнуть негде!
— Мы часто обедаем вместе, — объяснила она. —
А у вас каждый тащит в свою нору и там жрет, жрет, жрет?
Я посмотрел внимательно. Она ела спокойно, на губах
ироническая улыбка, в глазах опасный огонек. В самом деле королева, ничем не
смутишь, держит ситуацию под контролем. По крайней мере, уверена, что держит.
Я поднял кубок:
— За вас, Ваше Величество! Чем больше мы пьем, тем
красивее вы, наши женщины. Сила женщин — красота, как сила — красота мужчин,
верно?
— Полагаете, — отпарировала она, — мужчине
красивым быть не обязательно?
— Расхожее мнение гласит, — ответил я, — что
мужчина должен быть чуть красивее обезьяны… и чуть богаче Рокфеллера. И вообще,
мол, женщине все равно, какой породы рядом с нею обезьяна… Это правда?
Она сдвинула плечиками, мне показалось, что за спиной у нее
на миг блеснули прозрачные крылышки.
— Не знаю. Я — королева, а это значит, что мне есть о
чем думать поинтереснее, чем о всего лишь обезьянах, как вы говорите.
— О, — воскликнул я, — вы ж политик! Демократ
пли… нет, вы ж королева, что значит — роялистка? Нет, монархиня?.. А подданные
кричат «ура» и в воздух чепчики бросают?
— Чепчики, — сказала она сурово, — это
неприлично.
Голова женщины должна быть прикрыта. А мужчина должен быть
одет. Голыми ходят только животные.
Я перехватил ее взгляд на моем могучем торсе, напряг мышцы и
поинтересовался:
— А если полуголый?
— Тогда получеловек, — мило объяснила она, —
полуживотное. Короче, варвар. Вы это хотели услышать?
— Демократией и не пахнет, — определил я
довольно. — Эт хорошо… Люблю злых.
Она дождалась, когда от гуся остались только косточки, и те
я изгрыз, с наслаждением высасывая сладкий костный мозг, поинтересовалась
осторожно:
— Ничего не случилось у моего любезного соседа… короля
Гарторикса?
Что-то в ее голосе насторожило, я переспросил:
— Любезного? Вы его не очень любите?
— Так что случилось? — спросила она.
Я развел руками:
— Пустяк, Ваше Величество. Почему-то Властель Тьмы
заинтересовался крохотным королевством вашего соседа. Дурак, наверное. У него ж
другие и ближе, и богаче… Словом, он послал одного из своих слуг… или воинов,
тот умыкнул, как узбек какой, у короля единственную дочь…
Она ахнула, щеки разом стали белыми, словно мрамор.
— Амелию? — переспросила она. — Как… как ее
не уберегли?.. Бедная моя…
Она поперхнулась, но вино еще не затуманило мне голову, я
спросил живо:
— Вы ее знали?
Она сказала резко:
— От Истгаллии до Филидонии всего три конных
перехода!.. Мы соседи, как не знать друг о друге? Но как это случилось?
— Гм… — проговорил я важно, — киднепинг
продумывается во всех деталях, так что вряд ли остались свидетели.
В смысле, живые. Мы столкнулись с фактом. Теперь вот я преследую
этого тролля. Условий он пока никаких не выдвинул. Ну, в смысле, выкупа,
пересмотра союзного договора Или освобождения террористов из тюрем. Может быть,
легализации наркотиков или вывода войск… В любом случае мы должны настигнуть
похитителя. И вступить в переговоры. И еще найти Генриха Синеглазого, это жених
такой. Да не мой, а киднепинговой.
— Эта грязная тварь, — простонала она, — это
животное похитило мою нежную трепетную сестру!..
— Похитители не имеют национальности, — одернул я
сурово. — Неполиткорректно делать упор, что он тролль, а не человек. Ведь
люди тоже и убивают, и воруют, и прелюбодействуют. Вообще, подчеркивать слово
«тролль» — недемократично. Можно звать его, к примеру, афротролль. В смысле,
гомотролль. Или — афрогенный американец.
Она слушала вполуха, взгляд отсутствующий, только на миг
окрысилась:
— Да заткнитесь же!.. Тоже мне, варвар…
— А что не так?
— Болтливый больно.
— А может, я демократ? Или варвар-интеллигент?..
Она красиво заламывала руки, щеки стали белее мрамора, в
глазах метались боль и сострадание. Я сказал дружески
— Да чего там дергаться? Сколько ехать до того гада?
— Недели две, — ответила она.
— Усего? — удивился я. — Тогда не о чем
беспокоиться!
— Почему?
— Дык ему ж хуже!
— Троллю?
— Властелину Тьмы, если это для него! Или троллю, если
воровал для себя. Непонятно? Давай на пальцах объясню, я-то вижу, что с уроков
бегала. Хотя ты правда красивая, тебе можно быть такой… непонятливой.
Она сказала сердито:
— Говори же!
— Я не могу без разбега, — пожаловался я. —
Мысль должна течь плавно, а ты ее порожишь, водопадишь… Словом, сейчас он
привез ее в замок, а потом что…. Ну, подумай?
