— Хорошо, — сказал я, — но этот постоялый
двор пропустим.
— Почему?
Я сдвинул плечами, постаравшись, чтобы мускулы красиво
пришли в движение, орельефнили мышцы и снова застыли блестящими глыбами,
похожими на обцелованные солнцем камни на берегу моря.
— Не нравится мне…
— Постоялый двор?
— Нет, вообще…
Она фыркнула, повернула коня к распахнутым воротам.
Я сказал грозно:
— Мы едем дальше!
— Мы останемся здесь, — заявила она упрямо. —
Дальше кварталы кожевников, булочников, оружейников, там не будет ни постоялого
двора, ни гостиницы. А сам город не так велик.
Я буркнул:
— Как хотите, Ваше Королевское Величество. Я вам не
указ, вы — мне. Но мы поехали дальше. А за вашими косточками я возвращаться не
стану.
Мы уже отдалились шагов на десять, когда в спину догнал ее
злой крик:
— Что вы имеете в виду?
Не оборачиваясь, я ответил громко:
— Если пока что не встретил ни одного человека, то в
этом городе что-то неладно. А у меня нет желания ввязываться в выяснения… У
меня есть дело, я поеду дальше. А вы оставайтесь ночевать в этом странно
опустевшем городе.
Мы проехали еще квартал, дома по обе стороны все такие же
молчаливые, не слышно даже рева ослов, конского ржании или блеянья коз, все тихо,
хотя бы одна курица закудахтала… и тут сзади послышался стук копыт. Я напрягся
только на мгновение, но рука не успела метнуться к рукояти меча, узнал перестук
копыт лошадки королевы.
* * *
Солнце краснело, разбухало, пыхтело, стараясь, как Сизиф,
вкатить свое полнеющее тело на вершину небосвода, там перевело дух и уже с
победой начало опускаться на другую сторону. Обратный путь тоже нелегок,
недаром же говорят, что спуск труднее подъема, раскраснелось до багровости,
пыхтит, сопит, к блистающему красным огнем горизонту опускается уже
сверхтяжеловес, что закончил карьеру.
В густом синем небе появилась черная точка, разрослась,
превратилась в птицу с распростертыми для планирования крыльями. Ворон снижался
по дуге, я огляделся по сторонам, поблизости ни дерева, напряг плечо, ворон
плюхнулся опять же с размаху, будто пытался выбить меня из седла. Дышит
спокойно, все-таки последние полмили возвращался, не двигая крыльями, но для
солидности сделал вид, что устал, отдыхает, а заговорил важно, будто выиграл битву
за Месопотамию:
— Впереди город. Не очень большой, но есть рынок,
караван-сарай, просторный постоялый двор…
— Постоялый двор, — вырвалось у королевы. —
Наконец-то умоюсь горячей водой!
— Горячей вредно, — сказал я. — Морщинки
будут.
Она фыркнула:
— А это откуда знаешь?
— Да это все знают, — заверил я. — Это нам,
мужчинам, по барабану, можем вообще не умываться, потому у нас лица такие…
юные.
Ворон сказал сварливо:
— Так мне продолжать или нет?
— Извини, — сказала королева. — Извини, ты
мудрый и чуткий!.. И очень хорошую доставил весть.
— Так вот в том городе, — сказал ворон все еще с
некоторой обидой в голосе, — большой рынок, хоть сейчас и пустой, однако
народу в городе немало. Я бы сказал, что достаточно тихий, ни одной драки не
усмотрел, хотя люблю, когда дерутся…
— Там и заночуем, — заявила королева.
Я смолчал, не нравится, когда вот так решают через мою
голову, все-таки я здесь генералиссимус, но смолчал, в самом деле там и
заночуем, заодно пополним запасы, узнаем новости
Кони пошли быстрее, тоже услышали про отдых, про постоялый
двор, где свежий овес и холодная ключевая вода, ворон остался дремать на плече,
волк унесся вперед, а через полчаса на горизонте заблистали в лучах вечернего
солнца красные стены и крыши. Я сперва решил, что все из обожженного кирпича,
но это оказался лишь отсвет закатного солнца, хотя крыши в самом деле крыты
красной черепицей.
Дорога стала шире, но пустая по-прежнему. Городская стена
приближалась, добротная, хоть и деревянная, ворота широко распахнуты, я не
заметил стражей, мы приблизились, я въехал первый, огляделся. В густой тени у
ворот деревянная будочка, в окошке что-то мелькнуло, высунулось бородатое лицо.
— Добрый вечер! — крикнул я. — Гостей
принимаете?
— Заезжай, — ответил дребезжащий голос. —
Сегодня плату не берем, не берем…
Я усмехнулся, махнул рукой своим. Королева и волк миновали
арку. От закатного солнца пролегли густые тени, разделив улицы острым
частоколом. Постоялый двор оказался близко, да и городок невелик, ворота тоже
распахнуты. От городской ратуши во дворе густая тень, там в прохладе толстая
баба вытаскивает из колодца бадью с водой, хлипкий мужичок, пригорюнившись,
восседает на дубовой колоде для рубки дров, отдыхает после жаркого трудового
дня.
Королева начала было слезать, я обратился к парню, подбежавшему
взять повод:
— Скажи-ка, любезный, на третьем этаже есть свободные
комнаты?
— Есть, — ответил он не задумываясь, — они
там все свободны!
— Это хорошо, — ответил я медленно, сердце
лихорадочно стучит, в голове сотни мыслей, я рассчитывал на другой ответ,
пришлось самому внимательнее всмотреться в здание, потом вроде бы с удивлением
воскликнул: — Что же ты врешь, любезный! У вас же нет третьего этажа!
Парень оглянулся, замер на мгновение, обернулся ко мне с
виноватой улыбкой:
— Да, верно, я даже не подумал!.. Знаю, что верхний
свободен весь, вот и сказал…
Королева смотрела на меня с недоумением, я выпрямился в
седле, произнес с сильным сокрушением в голосе:
— Очень жаль. Обет не позволяет мне останавливаться на
постоялом дворе ниже, чем на третьем этаже.
Я начал поворачивать коня, парень обеспокоился, вскрикнул:
— Благородный господин, но не будете же ночевать у
костра?.. Здесь нет дома с тремя этажами!
Я ответил надменно:
— Тогда мы устроимся у костра на городской площади.
Бывай!
— Там нет костра!
— Разведем, — заявил я.
Этот ответ, как ни странно, успокоил, зато взъярилась
королева, от нее полетели искры, как от хорошо вымытой и просушенной кошки, по
шерсти которой в темноте водят щеткой. Глаза вообще метнули молнию, даже две,
шипящие и колючие.
— Ты как хочешь, — заявила она, — а я никаких
дурацких обетов не давала! Я остаюсь здесь. Встретимся утром.
— Нет, — отрезал я. — Или мы все вместе, или
уезжаю сейчас же. Насовсем. И занимайтесь сестрой сами, а я, освобожденный от
просьбы короля Гарторикса, еду по своему делу.
