— А-а-а, — сказал я, — ну тогда вот, к
примеру… Никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, не
ходите купаться голенькой, особенно ночью.
Она покосилась в мою сторону с недоумением:
— Это что же, вы так шутите?
— Нет, — сказал я, — очень часто чудовища как
раз и подстерегают ночью в морях юных красоток. И в реках. И в озерах. Днем
можно увидеть, когда подкрадываются, а вот ночью…
Она долго ехала молча, а когда я уже забыл, о чем говорили,
вдруг поинтересовалась:
— И что, в вашей стране женщины могут вот так… купаться
обнаженными?
— Купаются же, — ответил я равнодушно. — А
что здесь такого? Вернее, не такого?
— Не знаю, — сказала она неуверенно, — но
как-то это не совсем…
— Не совсем, — согласился я. — Совсем — это
когда… ах да, вы же так невинны, что вообще можете подумать черт знает что!
Мелькнула мысль, что правило, вообще-то, универсальное:
запретить любые купания в морях, заливах, океанах, реках, прудах и озерах, а
оставить только купание в бассейнах, там мелко и вода прозрачная, всегда
видишь, что в воде появилось еще помимо тебя. Однако всегда найдутся хакеры,
что изговнякают любую программу и распишут стены матюгами, так и в этом
нерушимом правиле обнаружились баги, через которые хлынули чудища. Я сам видел,
как в закрытом бассейне хватали женщин и пожирали, только кровь расплывалась по
поверхности, более того — даже в обычной ванне, где и сам целиком помещаешься с
трудом, иногда из воды высовываются страшные крюгерные лапы и уволакивают
молоденьких женщин.
К счастью, у монстров старые добрые консервативные вкусы:
хватают только хорошеньких женщин. Плохо, если и в тот мир придут либеральные
ценности и демократические взгляды. Тогда будут хватать и мужчин, сволочи.
— Никогда, — сказал я веско, — никого не
дразните. Дразнимые вами либо приобретают сверхъестественные способности, либо
становятся маньяками…
Она настороженно посмотрела на меня, я привычно вздул
мускулатуру, потом понял, отмахнулся:
— Меня можете. От меня как от стенки горох.
* * *
На следующий день пути на горизонте начала медленно
подниматься гора, достаточно крутая, со всех сторон окруженная зелеными
холмами. На вершине, четко вырисовываясь на невинно голубом небе, появился
среди пушистых облаков могучий замок. Если у королевы эльфов замок из белого
мрамора, маленький, изящный, весь в ажурных башенках, балкончиках, висячих
мостиках и переходах, то здесь гнетущее ощущение несокрушимой мощи: замок лишь
продолжение горы, сплошной кусок огромного камня, не различишь, где кончается
гора, где начинается замок, узкие бойницы смотрят прямо из камня, гора вся
источена ходами, как сыр желтыми муравьями.
Королева сказала с великим облегчением:
— Наконец-то мы добрались!
— Это крепость ее жениха?
— Да, — сказала она, — замок доблестного сэра
Генриха Синеглазого!
— Прекрасный замок, — отметил я.
— Он удивительно красивый, — сказала она
восхищенно. — Он настолько вписывается в окружающий мир, что сознание его
не отторгает, как нечто чужое, созданное человеком!
— Да это фигня, — сказал я, — зато такой
замок хрен возьмешь приступом! Десяток человек сможет отбиться от целой армии!
Королева вздохнула:
— Иногда смотрю на тебя, человек с мечом, и думаю, что,
вообще-то, ты неплохой человек… для простолюдина. Только сердце у тебя размером
с вишневую косточку.
— Да? — спросил я уязвленно. — Что ж, тем
труднее в него попасть.
Насчет красот и вписываемости в окружающую среду это дело
десятое, но главное: к такому замку не приблизиться, гора окружена двойной
стеной, часть домов по ту сторону, а самые новые — по эту, и так по всем
склонам зеленых холмов. На верхушках сторожевых башен блестит металл, стража
бдит, а на квадратных воротах за невысоким бортиком несколько человек
придирчиво рассматривают въезжающих.
Решетка поднята как на внешней стороне ворот, так и на
внутренней, под нею безостановочно тянутся в обе стороны груженые подводы и
даже телеги. Впереди шум, гам, толчея, по обе стороны лавки с множеством
товаров, воздух тяжело колышется под напором пряностей, острых специй,
вызывающих аппетит горьких трав, а когда мы подошли ближе, со всех сторон
нахлынули запахи жареных колбас, ветчины, вареной, печеной, сушеной и жареной
рыбы…
Стены не в состоянии вместить всех, часть лавок расположена
по эту сторону, торгуют рыбой, говядиной, телятиной, птицей, чуть дальше воздух
содрогается от рева приведенных на убой коров, кричат гортанными голосами овцы,
прилавки ломятся от огромных желтых голов сыра, отдельно ряды для торговцев
медом, знатные горожане покупают прямо в бочонках, в сотах, а кто победнее — в
глиняных горшках, но торговля идет бойко, город богатый, монеты переходят из
рук в руки, народ не обходит вниманием ни ряды, где продают овощи, ни лавки с
фруктами, ни выставленные на улицу столы, где продают только что испеченные,
прямо из печи, горячие пирожки.
В воротах стражники сразу насторожились, подобрали слюни и
взялись за копья и топоры: мы четверо выглядим опаснее этих десятков крепких
мужиков с топорами за поясом, даже если из нашей четверки один — ворон, другой
— волк, а третий — хрупкая женщина.
— Кто такие?
Я протянул руку к мечу, всегда лучше разговаривать, касаясь
рукояти, так и плечи шире, и голос громче, и слова весомее, но королева подала
лошадку вперед, произнесла звучным и достаточно надменным голосом:
— Я королева Корнелия. Мое дело касается лично сэра
Генриха Синеглазого.
Стражник перевел взор на меня, я подумал, ответил вежливо:
— Мое тоже касается сэра. Но если ему неинтересно, могу
и вернуться. Только отвечать будешь ты, лопоухий.
Стражник поспешно отступил с дороги, мы проехали, королева
сказала с упреком:
— Можно бы и повежливее! Что у вас, мужчин, за манера
провоцировать друг друга?
— Рефлекс, — согласился я.
— Варварство!
— Мужество, — поправил я и напряг плечи, едем
через базарные ряды, пусть смотрят, надо нести культуру в массы. — Идет
отбор, надо улучшать породу.
Она смерила меня взглядом, но смолчала, впереди на громадном
здании красуется вывеска с надписью «Постоялый двор Гангнуса», ворота
гостеприимно распахнуты, оттуда выезжают богато одетые всадники в сопровождении
богато одетых слуг.
— Пожалуй, — произнесла она, — стоит
остановиться здесь.
— А не лучше ли сразу к сэру?
— Так не принято, — сообщила она. — Надо
ждать официального приглашения, я ведь королева! Поставим коней, снимем комнаты
и сразу же сообщим ему о себе.
