От ужаса разжал руки, зверь с медвежьей мордой вскочил
первым, отпрыгнул, еще не решив, бежать или напасть снова. Я поспешно встал,
пальцы правой руки саднят, ударенные костяшками о камни.
— Тролль? — спросил я, задыхаясь. — Или
гоблин?.. Да кто вас, гадов, разберет… Ты дашь мне пройти?..
Зверь прыгнул на меня, я встретил ударом меча, но зверь
умело увернулся, молниеносно выбросив вперед лапу, оказавшись сбоку. Я уже
промахнулся с молодецким ударом, теперь просто ткнул мечом, как пикой. Тролль
завизжал просто несолидно, отскочил, обеими лапами ухватился за рану на животе.
Не давая ему опомниться, я сделал два быстрых шага вперед.
Тролль вскинул голову, отрывая взгляд от раны, в этот момент сверкающее лезвие
обрушилось ему на голову. Он опрокинулся навзничь, за спиной послышалось
одобрительное:
— Прекрасный удар, мой лорд!
Я оглянулся:
— А, это вы, верные спутники… Я уж думал, потерялись.
Волк сказал с неловкостью:
— Мы с вороном решили прикрывать арьергард.
— И ворон плетется сзади?
— Нет, он летает вверху, — объяснил волк с
ухмылкой. — Но вперед не залетает.
— Мудрый, — проворчал я.
Еще два шага, между деревьями наметился просвет, уже видна
поляна со скалой в центре, волк вскрикнул:
— Мой лорд, берегись!
Я едва успел повернуться, меч в моей руке просвистел и
врубился в нечто мохнатое, массивное, похожее на огромного медведя. Зверь
заревел, зажал обеими лапами рану, бросился наутек и через десяток шагов упал.
Под ним растеклась красная лужа. Волк снова вскрикнул, я повернулся и побелел в
ужасе.
Вокруг скалы вовсе не валуны, это лысые головы и блестящие
плечи каменных гигантов. Сейчас они зашевелились, поднимаются, слышится треск,
стук, земля начала подрагивать. Волк сказал быстро:
— Мой лорд, зато это последняя преграда!
— Спасибо, — прохрипел я перехваченным горлом.
Я попятился, оглянулся на стену черного леса, ноги мои
вросли в землю. Нет, второй раз через эту жуть не пройду. Деревья как будто
сдвигаются, ветвей стало вдвое больше, переплели все пространство… Нет, в самом
деле сдвигаются!
Великаны сонно приподнимались, кто уже сидел, кто привстал
на колени. Я торопливо подхватил булыжник побольше, широко размахнулся. В плече
хрустнула косточка, с таким усилием зашвырнул, волк озадаченно молчал, ворон
взлетел повыше, маячил в синем небе на высоте кудрявых облачков.
Булыжник ударил одного в висок, великан не качнулся даже,
однако рассерженно всхрапнул, его здоровенный кулак выметнулся с неожиданной
ловкостью, послышался треск, голова второго великана отдернулась. Он рыкнул,
замахнулся, задел локтем еще одного, снова каменный треск, злое рычание, затем
удары стали чаще, еще чаще. Я притаился за низкими камнями, сонные великаны,
свирепея, лупили друг друга. Драка стала всеобщей, ворон снизился и носился
кругами, выкрикивая:
— Как он, сволочь, тебя ударил! За что?.. Дай ему! Дай
сильнее!.. А ты что стоишь, когда твоего друга бьют двое!!!.. Эй, тебя сейчас
ударят сзади, бей первым!..
Грохот длился с полчаса, ворон охрип, помогая великанам в
справедливой защите, из двух десятков гигантов на ногах оставалось трое, они
шатались, но продолжали отстаивать свое мужское достоинство, вариант нашего
русского «кто кого перепьет». Я счастливо повизгивал, правда, про себя, чтобы
волк не заметил, держал морду ящиком: так и должно быть, они ж все так себя
ведут, вон и Язон это знал, когда бросал камень в середину воинов, и братья
Гримм знали, и все наши многочисленные иванушки, от дурачков до царевичей. И я
чем не иванушка с двумя «высшими» образованиями? Все равно ведь иванушка…
Удары становились все замедленнее, ворон снизился и следил,
чтобы всем доставалось поровну, а когда один оказался сильнее, умело натравил
двух, они его забили, затем сцепились сами.
Крадучись я побежал вперед, ворон полетел навстречу, каркнул:
— Один еще дышит!..
Волк прорычал:
— Еще?.. Сейчас исправлю.
Я с мечом с руке прибавил шаг, вдруг да гигант очнется
раньше, но волк опередил, я видел только, как он осатанело дергает головой,
упершись всеми четырьмя лапами. Брызнула тугая струя крови, я отшатнулся и
обошел по дуге, волк прыгнул ко второму и тоже, уже без особой надобности,
перегрыз сонную артерию.
Умирая или засыпая, великаны превращаются в камни, в одном
месте нападали хорошей такой горкой прямо у скалы, я взбежал по их телам, как по
нескольким крупным ступенькам, а там подпрыгнул с ходу, уцепился за выступы,
полез вверх, цепляясь где за щели, где за самолюбие, напоминал себе, что я —
герой, главный герой, а это значит, что не могу сорваться, это будет прежде
всего некрасиво.
Сердце колотилось, однако, как у старушки, руки слабели,
пальцы разжимались, в последнем усилии встащил тяжелое тело, чтобы не сказать о
заднице, на ровную площадку, там всего шагов пять в поперечнике, рухнул без
сил, глаза не отрывают жадного взгляда от сверкающего ларца. Солнце играет на
блестящих гранях, переливается на металлических полосках, охватывающих его
крест-накрест.
Душа моя возликовала.
Глава 3
Захлопали крылья, рядом приземлился ворон.
— Мой лорд, — сообщил он, — я мог бы сесть
раньше, но я же понимаю, что честь первого топтания ногой принадлежит…
Снизу послышалось царапанье. Волк все не мог одолеть
последний рубеж, я свесился и протянул руки, он прыгнул, я ухватил и встащил
наверх. Все трое отдыхали, таращили глаза на ящик. В моей голове шум и треск,
словно кости черепа пытаются встать на прежние места и трутся друг о друга, как
черепахи панцирями, а глаза заливает соленый пот, крепкий и горький, словно
раствор магнезии.
Волк отдышался, сказал жадно:
— А ключ?.. Как же без ключа? Эй, ворон!
Ворон каркнул раздраженно:
— Что «ворон», что «ворон»? Как что не так, так сразу
«ворон»!.. Я мудер, а не ворюга!.. Я знаю, как зовут черепах, на которых Земля
стоит, а не замкооткрывательство!
— Кому нужны твои черепахи, — рыкнул волк
озлобленно. — Ты еще скажи, что знаешь, как звезды зовут!
Ворон задрал голову, всмотрелся, каркнул:
— В какой стороне?
— Да хоть вон там!
— Знаю!
— Ну и кому это надо?
Я осмотрел ларец, висячий замочек не выглядит таким уж
несбиваемым. А особые сплавы из легированной титановой стали еще не освоили,
раз еще нет космических кораблей.
— Не спорьте, — велел я. — Наш великий мудрец
Александр Македонский показал, что некоторые узлы надо не развязывать, а
поступать с ними иначе. То же самое справедливо и в отношении замков.
