Буквально каждое ветровое стекло и фара в радиусе пятидесяти ярдов взорвались мелкими стеклянными брызгами. Колеса слетали с осей и разбегались по щебенке. Охваченные паникой лошади пятились, срывались в галоп, и влекомые ими повозки врезались во все, что было у них на пути. На дорогу из джутовых мешков сыпался картофель. Я увидел, как лошадь упала и исчезла под обломками, ее длинные худые ноги молотили по воздуху. Зажим руки Кордуэйнера ослаб, и нож больше не колол спину.
Сквозь грохот столкновений неслись крики людей и визг лошадей. Когда ладья, объезжая препятствие, свернула с дороги, до меня с расстояния двух футов донеслись рыдания Элли Хэтч: то был не голос женщины, которая сейчас быстро удалялась от нас, а голос матери, запечатлевшийся в памяти сидевшего за ее спиной ребенка. Я и Роберт подчинили себе рассудок и память Кордуэйнера.
В развалинах дома на Провиденс-роуд упала на пол синешейка
[66]
; одиннадцатилетняя обнаженная девочка прижала руку к кровоточащей ране на груди и завертелась на грязном цементном полу; молодой Макс Эдисон кивнул из-за руля лимузина; «Ужас в Данвиче» выскользнул из протянутой руки мальчика в курсантской форме; мужчина в униформе произнес: «Болезнь»; на пороге дома на Честер-стрит нож вошел в живот шлюхи; мультяшные монстры низвергались с мультяшного неба; чернильная авторучка скользила по разлинованной странице; что-то утраченное, безвозвратно потерянное пронеслось по улочкам Хэтчтауна, и этим «чем-то» был Кордуэйнер Хэтч.
– Убей его, убей его! Чего ты ждешь?! – заорал Роберт.
Я отведал кордуэйнеровского эгоизма и иллюзии его священной миссии и подумал: «Я знаю, чем все закончится».
Жуткий визг напуганных лошадей и грохот столкновений несся с Вэгон-роуд. Я вынул нож из руки Кордуэйнера.
– Отпусти меня!
– Хорошо, я вас отпускаю, – сказал я и отпустил его. Роберт завизжал, протестуя.
Пошатнувшись, Кордуэйнер отступил назад и рассмеялся:
– Слабак, куда тебе удержать меня! – Он взглянул на пустую, без ножа, руку. – Думаешь, он мне нужен – нож-то? Да ты ничто без своего брата.
– Что вы видели? – спросил я. – Вы видели себя?
Он кинулся на меня. Когда Кордуэйнер в меня врезался, я увернулся в сторону и, чтобы погасить рывок, обхватил его руками. Так, втроем, мы повалились через люк сбоку от тропинки.
118
Продолжая двигаться по инерции после своего броска, Кордуэйнер Хэтч вывернулся из моего захвата и ударился об стол в номере «Медной головы». Застонав, он закрыл лицо ладонями.
– Осваивайтесь, – предложил я ему. Кордуэйнер опустил руки, огляделся вокруг и смахнул с головы шляпу. Призрак Эдварда Райнхарта просвечивал сквозь его опустошенное лицо.
– Даже в неженке есть капля боевого духу. – Он посмотрел через плечо и попятился к стене, взвешивая свои возможности.
– Убей его! – торопил Роберт. – Он сбит с толку, он не понимает, что произошло.
– Погоди, ему будет намного хуже, – ответил я Роберту. – Потерпи.
Кордуэйнеру же я сказал:
– Помните тот день? Вы в курсе, что случилось на Вэгон-роуд?
Я видел, как Кордуэйнер пытается «прозондировать» меня. Он опустил свою шляпу на стол, пародируя дипломатичный жест, – якобы он попался, и следующие его слова подтвердили это.
– Давай заключим временное перемирие. Это последнее, на что я рассчитываю, но сейчас у нас есть интересная возможность выслушать друг друга. Я хочу, чтобы ты описал свои фантазии. Когда выскажешься, я опишу реальное положение вещей. Реальность до глубины души поразит тебя. Принимая во внимание то, что ты сделал со мной, мое предложение – неописуемая щедрость. Однако заверяю тебя: как бы то ни было, за свое грязное преступление ты заплатишь.
Роберт сказал:
– Давай придавим его – чтоб завизжал.
– Ему придется визжать, не волнуйся, – ответил я. – Сейчас наступят самые страшные мгновения в его жизни.
– Похоже, я не угадал, – сказал я Кордуэйнеру. – Мне думалось, вы так разгневаетесь, что будете ни на что не способны.
– О, ты прав, ты разгневал меня. И я со всей серьезностью заявляю: ты сильнее, чем я предполагал. Однако нет смысла продолжать эту дискуссию без твоего брата. Ты утратил фактор неожиданности, на который рассчитывал, так что давай, зови сюда брата.
– Сегодня утром я брата своего ликвидировал. Он мне только мешал. Хотите послушать мои фантазии, как вы это называете, – я вам сейчас кое-что покажу.
Кордуэйнер обеспокоенно всмотрелся в мое лицо. То, что он увидел, убедило его, что я говорю правду.
– Мои поздравления. Почему бы тебе не рассказать мне, что такого важного ты увидел в нескольких древних столкновениях на Вэгон-роуд?
В этот момент я почувствовал почти то же, что и Роберт, требовавший прикончить его:
– А может, это вы мне расскажете о доме на краю леса Джонсона?
Лицо Кордуэйнера скривилось в самодовольной и зловещей улыбке:
– Ты все равно не поймешь. Куда тебе.
– Тогда я сообщу кое-какие факты, вам, вероятно, не известные. Карпентер Хэтч купил участок с этим домом у дочерей Говарда Данстэна. Именно там провел всю свою жизнь Говард и, когда дом сгорел, сам погиб в огне.
Кордуэйнер шагнул к столу, опустил ладонь на спинку стула и поднял глаза к потолку. Он решил подыграть мне:
– Вот как? Полный абсурд. Человек, которого я считал своим отцом, купил ту землю, чтобы построить дома для, как он это называл, «поднимающейся пены» – отбросов общества. Данстэны не имели никакого отношения к той собственности. Они свили себе гнездо на Вишневой улице, плодились там и никогда оттуда не выползали. – Сейчас в его словах звучало то же сумасшедшее торжество, с которым он рассказывал мне о секретных посланиях у Лавкрафта. – В том доме обитало Божество.
– Говард Данстэн и был кем-то вроде Старшего Божества, – сказал я. – И самое интересное – в том, что он сделал с вами.
Рот Кордуэйнера открылся и закрылся в беззвучном смехе.
– Вам весело? – спросил я.
– Я трепещу в благоговейном страхе. Мать набила твою голову поразительной чепухой.
Я вытащил из папки снимок с Говардом в воротничке-стойке со скошенными концами, в застегнутом на все пуговицы жилете и пустил его по столу к Кордуэйнеру – тот улыбнулся фотографии с презрительной небрежностью.
– Перед вами Говард Данстэн, – пояснил я. – Ваш настоящий отец.
– Это ты сам придумал или сумасбродка Стар сочинила?
