— Удивлены? — Артюхина была довольна произведенным впечатлением. — Вот видите, свободные женщины, завоевавшие себе равноправие, могут трудиться ничуть не хуже мужчин. А то и лучше.
— Удивлен, хотя истолковали вы этот факт неверно. Вот скажите, что, иных занятий, более подходящих для женщин, нет?
— Что это вы имеете в виду? Или вы против равноправия?
— Я не против равноправия, я против уравниловки, когда женщинам дают такое же право на нормы погрузки угля, как и мужчинам. Гарантировать равные права можно, уравнивать нельзя. Мужчины и женщины все-таки разные, и спрос с них должен быть разный. Вы ведь такой пропагандой всех баб перекалечите! Им ведь детей рожать! Вы об этом подумали?
— Не сомневайтесь, подумали. Вот полюбуйтесь, что медицина пишет: «Слесарное дело не требует особенно значительного мышечного напряжения, не требует поднятия больших тяжестей. Слесарное дело вполне доступно человеку средней физической силы, оно не заключает в себе каких-либо особенных вредностей. Женщина без всякого вреда для своего организма может заниматься слесарным делом». Так-то! Эта профессия для женщин очень подходит, мы уделяем ей все большее и большее внимание.
Прикинув женщину в роли работницы автосервиса где-нибудь в начале XXI века, грустно вздохнул.
— А знаете, у меня есть для вас идея.
— И какая же?
— Вам надо пропагандировать те профессии, где женщины могут быть лучше мужчин.
— Это не ново. Что, опять загнать нас на кухню? Или к ткацкому станку?
— И в этом нет ничего зазорного. Но имел я в виду именно машиностроение. Дело в том, что женщины более склонны в большинстве к кропотливой, точной работе. Мужикам для нее порой просто не хватает терпения. Например, это может быть какое-нибудь приборостроение, где детальки малюсенькие и должны быть изготовлены с минимальными допусками. Здесь, уверен, бабы мужикам сто очков вперед дадут. Поинтересуйтесь как-нибудь, есть ли у нас такие производства и работают ли там женщины. Если их нет, значит, надо создать, ведь без точных приборов и тяжелое машиностроение хромать будет на все четыре. Вот таким путем женщины могут внести весомый вклад в индустриализацию страны. Вот что надо пропагандировать!
Товарищ Артюхина задумалась, видно было, что предложение ее заинтересовало, ведь до сих пор она стремилась вести пропаганду под девизом «не хуже», а тут возможность перейти к «лучше» и выйти со своим журналом на острие индустриализации. Чем больше она об этом размышляла, тем больше идея ее захватывала, вызывала приятное желание работать.
— Спасибо, ваша мысль мне нравится, я подумаю над этим вопросом. Больше замечаний нет?
— Да как-то ничего в голову не приходит. Вы уж сами в вашем деле разбирайтесь. А бумаги я все уже собрал и рассортировал.
— Не ошиблись нигде? Уж очень быстро вы управились.
— Просто привычка читать по диагонали, отсеивая несущественное и изучая подробно важное. Ничего важного для меня я не увидел. Увы.
— Ладно, и за это спасибо, не знаю, как и отблагодарить.
— Вообще-то, могу подсказать. Раньше при устройстве на работу, говорят, рекомендательные письма очень помогали. Сейчас такого не практикуется?
— Вы хотите, чтобы я написала вам такое письмо? Не слишком ли? И куда?
— Не совсем так, но хотя бы записку, мол, товарищ Семен сочувствует делу построения коммунизма и может внести существенный вклад в индустриализацию, отнеситесь к нему внимательно и не гоните с порога. Против правды вы не погрешите и никаких обязательств на себя брать не будете.
— Ладно, уговорили. Фамилия ваша как?
— Любимов.
Артюхина быстро набросала короткую записку и вручила ее мне.
— Вот, пожалуйста.
— Спасибо огромное, а теперь пора в люльку, полночи с вами тут уже сидим, до Москвы хотелось бы выспаться.
— Я еще поработаю. Спокойной ночи!
— И вам того же!
Я забрался на верхнюю полку и растянулся во весь рост. Вещи свои я перед этим забросил еще выше и не опасался, что любопытная женщина попытается пролезть туда мимо меня. Впереди ждала Москва, столица СССР, абсолютно незнакомый мне город другого времени и другого мира. Несмотря на то, что всю жизнь я считал себя коренным москвичом, хотя, если брать границы города на 1929 год, то получаюсь я, как говорили в моем времени, «заМКАДным». А не рвануть ли в бывший, или будущий, свой район? Там и ЗИЛ рядом.
Глава 5
МОСКВА. ГАЗ № 1. НАГАТИНО
Эпизод 1
Утро тринадцатого октября встретило прибывающий на Ярославский вокзал поезд стылым осенним дождем и всеобщей серостью, на фоне которой выделялись мокрыми черными пятнами деревянные дома или бараки, построенные по обеим сторонам от железки. Настроение мое вполне соответствовало унылой картине за окном, и я, хмуро ответив на приветствие Артюхиной избитой фразой «утро добрым не бывает», отправился умываться. Дополнительным поводом для расстройства чувств оказалось отсутствие бритвы, которую я даже не подумал купить в Вологде, и теперь, глядя в зеркало на наглядную иллюстрацию своей непредусмотрительности, костерил себя на чем свет стоит. Пробившаяся на голове и лице щетина вызывала у меня самого только одну ассоциацию — уголовник. А ведь сегодня очень важный для меня день, мне предстоит устроиться на работу! Мысленно представив себе ситуацию с поправкой на XXI век? чуть было не заржал в голос, что хорошего настроения мне не прибавило, зато появилась злость.
Лишь только экипаж нашего купе успел наскоро перекусить, чем бог послал, паровоз, шипя паром, уже подтянул состав к перрону. Собирать мне было нечего, и я, попрощавшись за руку с товарищем Артюхиной, выскочил из вагона и рванул под дождем к зданию вокзала. Народ, спасаясь от сырости, набился туда так плотно, что, казалось, стекла запотели. Пробираясь сквозь толпу, попутно поинтересовался насчет местного транспорта, так как топать к намеченной цели через половину города при такой погоде мне никак не улыбалось. Конечно, можно было бы взять извозчика, но мне, как иновременному туристу, жутко захотелось прокатиться на старом трамвае, и я направил свои стопы к Садовому кольцу, чтобы, доехав до Таганской площади, пересесть на радиальный маршрут, идущий на юг мимо проходной завода ЗИЛ, или, как меня просветили, сейчас он назывался ГАЗ № 1.
За окном вагона, забрызганным мелкими капельками холодного дождя, под грохот колес на стыках, проплывала совсем другая, непривычная Москва двух- трехэтажных домов и мощенных булыжником улиц. Город, к которому еще предстояло привыкнуть и стать для него своим, раствориться среди тысяч его жителей, скрывшись в общей массе, и только потом быть признанным всеми окружающими, начать путь наверх, к власти, ибо только имея какие-то более-менее существенные ресурсы можно решить поставленную задачу. И дело тут не только в Сталине, для того чтобы предотвратить его убийство на Мавзолее, достаточно единственного снайпера, и я исподволь уже продумывал такой вариант. Но у меня даже в этом случае не будет гарантии, что история этого мира получится минимум «не хуже» известной мне, требуется исключить негативное развитие событий в любом случае, давя максимальное количество причин катастрофы в зародыше. Размышляя таким образом, наконец услышал «проходная автозавода» и выскочил на улицу. Постоял пару секунд перед дверьми, глянул в серое небо и, взявшись за ручку, сделал решительный шаг в будущее.
