— Семен Петрович! А может, лучше танковое шасси к нам? Я уже три месяца в командировке, а у меня жена молодая! Здесь быстро мотор установим как надо и отправим назад, пусть учатся.
— «Лень — двигатель прогресса!» Нет, не то. «Лучшее средство от импотенции — пантокрин из собственных рогов!» Вот. В твоем случае самое лучшее — активнее шевелить мозгами. Давно бы дома уже был. И душевно тебя прошу, не ставь личное перед общим, иначе не пойму. Ты лучше у Денисенко учись, такой же лопух, как и ты, а какие сказки ярославцам наплел! «Нечего с недомерком ковыряться — скоро 250-сильный мотор дадим!» Они и уши развесили, и слюни пустили, десятитонное шасси собирают. А находчивый Денисенко дома давно, двойной дизель «допиливает». Все, выполняй.
— Семен Петрович, а пантокрин, это что?
— Я же сказал.
— А импотенция?
— Акимов, едрен батон, ты еще здесь?! МАРШ выполнять!
— А все-таки?
Ох, уж эти мне студенты со своим любопытством и полным пренебрежением к субординации! А, между тем, народ нашим разговором заинтересовался, и девочки-чертежницы в том числе. Тут уж не только провалом конспирации из-за употребления незнакомых словечек попахивает.
— Это, Акимов, «бессилие», — ответил я, опуская слово «половое». — Понятно?
— «Импотенция буржуазии перед мировой революцией!» — подняв глаза к потолку, смакуя, продекламировал Женя Акимов. — Звучит! Спасибо, товарищ Любимов, мне как раз заводской комитет поручил обращение к ленинградцам-комсомольцам подготовить. Ну я побежал!
— Акимов, зараза, стой!!! — только и успел крикнуть я вслед, однако ответом мне была только громко хлопнувшая дверь.
Эпизод 5
— Иван Алексеевич! Меня зачислили! — весь раскрасневшийся от жары и возбуждения я, без доклада, мимо давно смирившегося секретаря, ввалился в кабинет директора завода.
— И что не так? — Лихачев, судя по хитрой и довольной ухмылке, понял, о чем идет речь.
— Так мне даже экзамены сдавать не пришлось! Приперся как дурак, а мне, после того как фамилию назвал, говорят: «Вы уже зачислены». Пытался возражать: «Идите, не мешайте!»
— Вот! Цени мою заботу! Знаю ведь, что хлопот у тебя выше крыши, а таланты твои и так всем известны — нечего на экзамены время терять. Втуз наш, заводской, руководству завода не откажет.
Директор прямо-таки лучился тихим счастьем, впервые в истории завода июльский план по грузовикам был выполнен. А производство двигателей шло даже с опережением, что позволило за месяц заменить вышедшие из строя моторы на сданных в эксплуатацию машинах. Все ЗИЛ-5 теперь в обязательном порядке оборудовались мультициклонами, воздушный фильтр тоже был почти готов и проходил последние ресурсные испытания на «пылесосе» — специально построенном для этого стенде. После доработки свободного места под капотом грузовика совсем не осталось, а сам он украсился длинной трубой, возвышавшейся над кабиной, для забора воздуха в наименее запыленной зоне. Такое решение позволяло к тому же обеспечить прохождение глубоких бродов.
— Все равно, неправильно это как-то.
— Да что ты мне тут заливаешь?! Неправильно? Неправильно конструктора от работы отвлекать. Ты ведь готовился к поступлению? Так я тебе верю, что подготовился. Считай, я у тебя экзамены и принял. Занятия с пятнадцатого сентября в 18:00. Все. До этого времени будь добр — занимайся своими прямыми обязанностями. Вот ты скажи мне, что у тебя сейчас в работе?
— Если не считать фильтров, то ЗИЛ-Д-100-4 готов практически, задержались из-за компрессора, вернее время потеряли, выбирая между двумя стандартными компрессорами или одним новым. Решили ставить два серийных, у них момент инерции меньше, а то, что деталей больше в результате, так, при налаженном производстве не критично. Все основные комплектующие, за исключением коленвала и картера, стандартные. С серией проблем не будет. В Ярославль образец отправлен. Это раз. Потом, на «сто второй» установили импортные игольчатые форсунки вместо наших шариковых, мощность возросла на 10 лошадиных сил при сохранении ресурса и расхода топлива. Эти серийно делать пока не сможем. Два.
— Совсем не сможем?
— Это от участка топливной аппаратуры зависит. Сейчас там все налажено и работает ритмично, если эти форсунки осваивать, то старых шариковых лишимся, а новые очень сложны в производстве. Это наше узкое место нужно расширять в цех, а лучше — отдельный завод.
— М-да. Понимаешь, какое дело. УММ РККА затребовало у нас шасси с форсированным мотором для бронирования. Отправить на Ижорский завод надо не позднее первого августа. Важинский тоже повысить мощность просит — у него ЗИЛ-6 трехосный и полугусеничное шасси «Ситроен-Кегресс» на выходе. Что ты можешь предложить?
— Я могу мощность повысить на стандартном движке, увеличив наддув и подачу топлива, доработки минимальные. Как уже говорил, ресурс будет ниже, а расход выше. Но считаю — глупости это все и баловство. Нужно полноприводное колесное шасси сперва создать, а потом его уже бронировать. По крайней мере дождаться ЗИЛ-6. Эти же поделки на ЗИЛ-5 никакой практической ценности иметь не будут. Броневик, который только по сухим дорогам ходит, или грузовик, у которого резиновые гусеницы или рвутся, или спадают, никому не нужны.
— Прозорливый, да? Надо или не надо — не твоего ума дело. Задача есть — выполняй. Нашим, на «шестерку», отдашь мотор с импортными форсунками, а на шасси броневика поставишь форсированный. Полноприводное шасси все хотят, только сделать никто не может.
Признаюсь, слова директора завода задели меня за живое и заставили сильно задуматься. Насколько я помнил, серийных вездеходов Советский Союз до войны не выпускал, а их значение для армии я себе прекрасно представлял. Выходило, что либо ими не занимались всерьез, либо занимались чем-то другим. В любом случае, в этом вопросе нужно было разобраться и, в крайнем случае, заняться им самому.
Эпизод 6
Всего за один июль месяц 1931 года в Нагатино появилась еще одна улица. Войти туда, правда, мог далеко не каждый — требовался соответствующий пропуск. Шесть длинных серых бараков, поставленных по обеим ее сторонам и обнесенных колючкой, отгородились от мира глухими внешними стенами без окон и производили тягостное впечатление. Для всех этот закрытый мирок был филиалом Дмитлага, поселением строителей Московской гидросистемы, и лишь немногие знали, что там, под надежной охраной, разместилось КБД-ЗИЛ-2. Этот «филиал», в отличие от «первого» КБ двигателей нашего завода, был укомплектован грамотными специалистами, а не бывшими студентами. Более сотни инженеров горели желанием работать по специальности, пусть и в заключении, а не махать лопатой, ворочая мокрую глину в котловане.
Приобретение было для нас исключительно ценным, смущало только то, что специалистов по ДВС были буквально единицы, да и те были производственниками и занимались в прошлом моторами зарубежных конструкций, изготовлявшимися в России, а потом в СССР, по лицензиям. Благодаря им, я теперь имел неплохое представление о двигателестроении в СССР, и первое, что я им поручил, — составить обзор-проект перепрофилирования имеющихся производств под наш дизель с максимальным использованием наличных мощностей. Наиболее перспективным в этом плане выглядел снимаемый с производства авиамотор М-5, который строили в Ленинграде на заводе «Большевик» и в Москве на ГАЗ-2. Его размерность 127/178 и отдельные цилиндры в рубашках охлаждения, вильчатые шатуны подходили для наших целей как нельзя лучше, позволяли уже сейчас делать оппозиты, при условии сохранения достигнутой литровой мощности, 265 лошадиных сил и «спарки» 530 лошадиных сил. Прикинув габариты мотора, его ширина должна была быть не более 1300–1330 миллиметров, я понял, что он как нельзя лучше подойдет для танков. Обеспечив их, с учетом модернизаций, на многие десятилетия вперед.
