— …Так что скажешь, товарищ Любимов? — повторил Киров свой вопрос, вырывая меня в реальность из воспоминаний о сумасшедшей неделе.
— А что сказать? Все уже без меня решено, — я принял смиренный вид покорившегося судьбе человека. — Но, думается мне, нельзя это делать сразу. Именно для того, чтобы постепенно внедряя новое, выявлять все шероховатости и своевременно их исправлять. Темпы развития, как следует из газет, у нас самые высокие в мире, поэтому никакой штурмовщины и спешки допускать нельзя, нет причин. Промышленность — это вам не отсталое сельское хозяйство, которое на ноги можно было только коллективизацией поставить. Пусть рабочие коллективы сами решают, как им жить. А чтобы была наглядность, направим вам в командировку для освоения 130-го группу моих инженеров и рабочих из моторного. ЗИЛовцы, на них насмотревшись, уже всеми конечностями за новую систему проголосовать готовы, а как постановление выйдет, так их уже ничто не удержит. Будем надеяться, что и в Ленинграде также все обернется. Никакого принуждения, никакой агитации, только положительный пример и все. Наверное, допустимо даже придерживать, разрешая вводить новую систему самым достойным. Вот увидите — жалобами на косность завалят. Запретный плод сладок. Так, лет за пять-десять все и перестроим. Вот такой мой вам совет.
— Нет, товарищ Любимов, все-таки ты не большевик, — досадливо ответил Киров. — Где решительность твоя? В нашем, большевистском духе — ставить вопрос ребром и давать ответ окончательно и бесповоротно! А главное — своевременно! Не растягивать резину на десятилетия…
— Ох, Сергей Миронович, как бы вы с бесповоротной решимостью дров не наломали, — уже подходя к машине, которая должна была отвезти меня на вокзал, заметил я. — Хорошее дело похерите.
— Не беспокойся, если где и ошибемся — исправим. Также решительно.
Киров, улыбнулся и протянул руку. Ох уж эта его манера, говорить с серьезным видом, так, что не понять, шутит он или нет. Хороший ты человек, Мироныч, горячий через меру только, жаль будет, если тебя убьют.
Эпизод 9
— Петрович, ну расскажи про Ленинград! Что вы там решили-то? — явившись домой к завтраку, я попал на форменный допрос, который мне учинили комсомольцы, у которых выдался выходной. Жена пока помалкивала, ее очередь, чувствую, придет, когда останемся наедине.
— Товарищ Милов, вам понятие «государственная тайна» знакомо?
Петя растерянно кивнул в ответ.
— Вот и не спрашивай.
— Расскажи хоть как долетели, что видели, раз остальное не доверяешь, — обиделся комсомолец.
— Да что рассказывать-то? Полетели, поплутали, прилетели, сели, все.
— А правда, что самолет самодельный был? — ляпнула Маша. Вот мне еще не хватало, чтобы жена волновалась!
— Нет, не правда. Его на заводе строили. Просто он мимо плана шел, в свободное от работы время и на средства ОСОАВИАХИМА.
— Ой, а может, нам что-нибудь такое построить? Что скажешь, Петь? — Машка-заводила толкнула Петра локтем в бок и выразительно посмотрела.
— Петрович, действительно, чем мы хуже? Я как в газете про полет прочитал…
— Та-а-а-к! Сговорились, значит? И что же вы строить хотите, если не секрет?
— Да мы сами еще не знаем. И так прикидывали, и сяк. Хотим мотоцикл или машину какую легковую, но мотора нет. Вот если бы ты нам мотор сделал…
— Ну уж нет! У меня дел невпроворот, 130-й в серию запустить, «двойной» проектировать, да еще задумки есть важные, но в стороне. Так что, здесь на меня не рассчитывайте.
— Петрович, ну помоги, пожалуйста! Маха уже всю плешь проела, да еще говорит, чтобы я к ней не подходил, пока какой-нибудь аппарат строить не начнем!
— Да я вообще за другого замуж выйду! Выберу поголовастее!
Я откровенно заржал. Ситуация прям как в сказке про летучий корабль, кто первый построит, тот на царевне женится. Летучий корабль… Я хлопнул себя по лбу и выскочил из-за стола за бумагой и карандашом. Вернувшись к комсомольцам, великодушно согласился.
— Ладно, помогу вашему горю. Но уговор! С меня только два «сотых» мотора, остальное все сами! Конструировать, строить и тому подобное.
— Хорошо, народ в АМИ-ЗИЛ и на заводе организуем, без тебя обойдемся. Ты дело говори! — глаза у молодежи загорелись и стало сразу как-то радостно на душе.
— Будете строить летучий корабль или ковер-самолет, кому как нравится…
— Издеваешься?!
— Маша, дорогуша, не перебивай старших. Все серьезно… — дальше я, с рисунками и пояснениями, поделился идеей катера на воздушной подушке. Насколько я помнил, такая техника появилась только во второй половине века и комсомольский сказочный аппарат обещал быть уникальным. Схема его была для меня традиционной, один мотор работает на центробежный нагнетатель подушки, второй — на пропеллер в кольцевом туннеле. Торможение и задний ход обеспечиваются перекрытием этого самого туннеля жалюзи, которыми одновременно осуществляется управление по курсу.
— И что, летать будет? — с сомнением протянул Петр.
— Летать не обещаю, но ползать должно. По любой ровной поверхности. Вода, болото, улавливаешь?
— Вездеход?
— Это уж, знаете, от вас зависит. Может, и посмешище получится, но других идей все равно нет. С чем-то сложным, где куча агрегатов вроде сцепления и коробки скоростей, вы не справитесь. А эта штука проста как палка, к тому же ее «вырастить» можно, моторов прибавив или их мощности. Но начинать нужно с малого. Показать, что идея стоящая и работающая. Вот и займитесь.
Едва я только закончил излагать, парочка, переглянувшись, поднялась из-за стола и поспешила к выходу. Чувствую, в комсомольской ячейке сегодня дебатов будет выше крыши, но сами напросились.
— Ловко ты их выпроводил… — Полина передвинулась по лавке ближе ко мне и, уже не стесняясь посторонних, прильнула к плечу.
— Да я, в общем-то, не старался. Кто ж знал, что они убегут? Надеюсь, Маша с Петром тебе не в тягость?
— Что ты! С ними хоть весело, а то все одна да одна. Сегодня дома побудешь, у тебя ведь выходной? — Поля взглянула на меня с надеждой.
— Конечно, солнце мое! Еще как побуду! Мы с тобой и за обновками сходим, а то дядя в гости приглашал. Надо тебе платье подходящее купить, да и мне тоже приодеться не мешает…
Дребезжащий звонок заставил меня подскочить, а Петя-младший, сосредоточенно несший ложку ко рту, глядя на отца, закатился звонким смехом.
— Блин, что это?!
— А, забыла сказать. Нам, пока тебя не было, телефон поставили… — Полина поднялась и вышла в сени, и продолжила уже оттуда: — Это тебя.
Я оценил взглядом вычурный, явно бывший в употреблении антикварный аппарат, сделавший бы честь любому фильму о революции, и взял трубку.
— Слушаю, Любимов.
— Меркулов на проводе. Доброе утро, товарищ Любимов. Почему не отметились, что прибыли?
