Ковыль приосанился, а Узун, подозревая насмешку, спросил
хмуро:
— Этого камня хватает в наших степях. А есть ли у тебя
настоящий черный жемчуг, который находят в желудках черных кобылиц?
Торговец запнулся, вытаращил глаза, наконец сказал
неуверенно:
— Разве такой… бывает?
— Я трижды находил в своих конях, — сообщил Узун
мрачно. — Но мой сосед, проклятый хан Узурлак, находил чаще!.. Так что в
следующий раз я захвачу целый мешок, привезу, если дашь хорошую цену.
— Дам! — пообещал торговец. — Договоримся!
Ковылю стало стыдно, поспешно утащил друга, но со стороны
выглядело, словно он нашел покупателя получше. Узун, все же потрясенный до
глубины души, вежливо остановил одного богато одетого человека, поклонился:
— Скажи, уважаемый, да будут твои года долгими, а
кобылицы плодовитыми… К какому великому празднику вы готовитесь?
А Ковыль добавил простодушно:
— Или же ваш великий праздник уже начался?
Богатый человек ответил с удивлением:
— Какой праздник?.. Никакого праздника… Что за
праздник, когда работаю с утра до вечера, а потом едва успеваю посидеть с
соседями за чашкой хорошего вина, как снова ночь, затем утро — и… опять в
лес рубить дрова?
И удалился, рассерженный, подозревающий, что над ним шутят.
Ковыль и Узун остолбенело смотрели в широкую удаляющуюся спину в богатом
халате, их хану разве что под стать. Этот дровосек, выходит, каждый вечер сидит
с соседями и за неспешной беседой попивает настоящее вино? Не кумыс? А спать
ложится без обнаженной сабли у изголовья?
Когда с великим трудом выбрались с базара, думали, никогда
не кончится, то увидели, что вино продают и прямо из огромных бочек,
установленных на всех перекрестках города. На маленьких площадях жонглировали
острыми ножами пестро одетые фокусники, танцевала почти нагая девушка.
Они принимали за царский дворец каждый богатый дом, а к
самому дворцу добрались только к вечеру. Ноги подкашивались, во рту пересохло.
Стража беззлобно посмеялась над двумя дикими людьми из степей, а кто-то,
сжалившись, бросил им мелкую монетку.
Но Узун был упорен, он не уходил и всем объяснял, что
прибыли из родных мест их правителя, что он будет рад их видеть, что они с ним
родня, что степняки родни никогда не стыдятся…
Мудрый Ковыль быстро понял, что все бесполезно, уговаривал
упрямого Узуна, тот наконец сдался и отступил, но в этот момент проходил
какой-то знатный человек. Он выслушал, посмеялся еще громче стражи, сказал, что
правителю будет забавно увидеть таких существ, и по его знаку их пропустили
через врата дворца.
Оказалось, что это еще не сам дворец, а двор перед дворцом.
Узун и Ковыль едва передвигали ноги, от потрясения кружились головы, а во рту
стало сухо. Двор огромен, вымощен мраморными плитами. Всюду розы, бьют фонтаны,
порхают яркие птицы и поют сладкими голосами. По ту сторону двора гостеприимно
распахнул врата сам дворец. По ступеням сходят и поднимаются празднично одетые
люди, на бедных степняков в их серых халатах посматривали как на диковинных, но
безобидных зверей.
Их провели в огромный зал, а затем через этот зал в другой,
еще краше, а потом в третий. И так вели через сорок залов, даже Узун побледнел,
глаза расширились, он готов был впасть в беспамятство.
Наконец их поставили перед последней дверью, объяснили, как
кланяться. Створки пошли в стороны. Из зала навстречу ударило такое сияние, что
степняки отшатнулись и прикрыли глаза. Открывшийся перед ними зал был огромен,
как степь, далекие стены искрились искусно сделанными изразцами: зелеными,
розовыми, синими, расписанные диковинными узорами.
Под стенами сидят на роскошных диванах седобородые старцы в
дорогих халатах, величественные и с лицами, исполненными достоинства и
мудрости. До ушей степняков донесся ровный шум голосов, неторопливых и
осторожных.
Широкая дорожка толстого ковра, расшитого цветами, повела
через огромный зал вдаль, а там под бесконечно далекой стеной возвышался трон с
высокой спинкой, на котором сидел красноголовый орел. Справа и слева от трона
застыли в почтительных позах знатные мужи этого королевства, а на самом троне в
небрежной позе сидел еще крепкий человек в богатой одежде. Лоб его избороздили
морщины, лицо темное от солнца и ветра, глаза слегка сощурены, словно все еще
всматривается в тонкую линию между небом и землей. Однако взгляд остер, как у
степного орла, что из-за облаков различает как прошмыгнувшую по земле ничтожную
мышь, так и муравья.
Степняки шли по ковру, утопая по щиколотку. Сопровождающий
их вельможа прошептал на ухо настойчиво:
— Падайте ниц! Падайте ниц!
Ковыль заколебался, но Узун сделал еще два шага вперед.
Стражи за спиной трона насторожились. Узун слегка склонил голову и сказал:
— Люди бедной Степи приветствуют могущественного
правителя.
Властелин наклонился, подался вперед, всматриваясь в
изнуренные лица степных людей. На смуглом лице проступило изумление. Он слегка
привстал, словно собирался шагнуть к странным гостям:
— Быть того не может!.. Кипчаки?
— Да, господин, — ответил Узун. — Из рода
Степного Беркута, а этот вот седобородый батыр — последний из некогда
славного рода Серой Ящерицы.
К изумлению присутствующих, правитель встал и резво сбежал
по ступенькам, покинув трон. Еще больше изумились, когда он, раскинув руки,
обнял одного за другим этих бедных людей, похожих на странствующих дервишей.
— Глазам не верю, — приговаривал он. — Нет,
это чудо!.. Как вы сюда добрались? Как меня нашли?
Мудрый Ковыль покосился на замерших придворных, поклонился и
сказал с великим почтением:
— Слух о славе и богатстве твоего королевства прошел по
всем землям. И настолько этот слух был силен, что достиг пределов нашей
бескрайней степи.
Седобородые старцы заулыбались, важно кивали,
переглядывались, довольные, а король Отрок засмеялся:
— Да, пришлось сперва и крови пролить, и усмирять распри,
но теперь все уладилось. Землепашец уже не берет в поле с собой саблю, а
торговец везет товары без боязни! Никто по дороге не ограбит. Но это все моя
нынешняя жизнь… А мне интересно, что творится в Степи. Прошу в мои личные
покои. Нам принесут изысканные вина и редкие яства. За неспешной беседой
поведаете все новости…
Придворные мудрецы переглядывались со снисходительными
улыбками. Какому правителю не льстит встретить старых друзей детства, что так и
остались в нищете и бедности, когда можно удивить их дорогими одеждами,
роскошными залами, мраморным полом, по которому ступаешь как по окаменевшей
поверхности зеркального озера!
В огромных дорогих покоях, которые отвели им под отдых,
половину занимал бассейн с кристально чистой водой. Появились улыбающиеся
полуголые девы, прекрасные, как небесные существа, веселые и смеющиеся. Со
звонким смехом содрали с них, преодолевая сопротивление, одежду, завели голых в
воду, что оказалась теплой, как молоко кобылицы, нежной и пахнущей диковинными
травами.
