— Почему? — спросил кто-то из молодых.
— Сын, — буркнул воевода. — Единственный…
наследник. Отец в горе, потом похороны, скачки, обряды… Но завтра даже солнце
покраснеет от брызг пролитой крови!
Прискакал на горячем коне Владимир, спрыгнул, бросился к
двум появившимся из-под земли героям.
— Рогдай!.. Залешанин!
Рогдай вложил меч в ножны. Они обнялись, похлопали по спинам
друг друга. Залешанину князь кивнул благосклонно, все-таки простой смерд, хоть
и герой. Вокруг стояла суматоха, кто-то жадно прислушивался к разговору князя и
двух героев, остальные растаскивали убитых, уносили раненых, спешно
подтаскивали новые бревна, поднимали упавшую часть стены.
— Как вы?.. Откуда взялись?.. Белоян такое наговорил…
Рогдай скупо усмехнулся:
— Что он выведал?
— Что Залешанин, — сказал Владимир
торопливо, — пошел на подвиг ради друга. Верно? Уговорил богов взять
половину его жизни и отдать тебе. Просил, чтобы вы жили по полжизни, а потом
померли в один день. Но такое нельзя, тебе суждено быть в подземном мире сразу…
Тогда решили, что половинку разделят по-другому: сутки оба томитесь в мире, где
светит черное солнце, а сутки… сутки на нашем белом свете!
Рогдай кивнул, оглянулся на багровый диск:
— Белоян умеет докапываться до великих тайн. Все верно,
княже. Но прости, нам пора, солнце уже садится.
Он подал коня назад. Владимир спросил жадно:
— А боги блюдут договор?
— Боги не князья, — ответил Залешанин
язвительно. — И мы блюдем. Сутки там, сутки здесь. Если же опоздаем хоть
на минуту… хоть на конский волосок — больше белого света не видать!
Народ расступился. Залешинин поставил коня радом с
Рогдаевым. Мгновение Владимир видел их застывшие фигуры. Затем из земли плеснул
багровый огонь. Все ахнули и прикрылись руками от яркого света. Тут же пламя
исчезло, а на том месте, где только что стояли кони героев, медленно дымилась
земля.
Похоже, степняки наконец подтянули все силы. За ночь дороги
оказались перекрыты полностью. С четырех сторон, хотя по обычаям войны всегда
оставлялся проход, чтобы жители могли убежать и унести скарб. Тем самым
сохранялись и силы нападающих: иной раз удавалось взять город почти без боя, а
так запертые будут драться до последней капли крови.
Но обезумевший от горя Жужубун поклялся стереть город с лица
земли, уничтожить всех от мала до велика. Малые отряды из других городов
перестали пробираться в Киев, а посланная из Белгорода и Чернигова помощь
напоролась на огромную печенежскую силу. Правда, отдельные смельчаки и умельцы
все же проникали через печенежский стан, умело пробираясь на стыках войск
разных ханов, но это уже капли, быстро тающие в жарких схватках.
Но был и нежданный подарок. Один за другим в Киев, прорезав
войско печенегов, как львы проходят сквозь стаю волков, явилось семеро
богатырей. На иных страшно смотреть, настолько велики ростом и свирепы, вместе
привычных мечей и топоров за плечами такое причудливое, что и мечом не
назовешь, но опытные воины покачивали головами: опасная это вещь в умелых
руках, очень опасная… Все семеро, однако, оказались побеждены странствующим
витязем Добрыней и дали ему слово явиться в Киев, где отдать мечи на службу
великому князю, буде тот восхочет.
Волчий Хвост бурно ликовал, громко каялся, что называл эти
повадки поединщиков дурацкими. Вон какая прибыль получается, если меч в умелых
руках!
Царьград никогда не спит, жизнь бьет ключом. В одной из
самых высоких башен, где размещались некоторые архивы древних рукописей, свет
часто менялся, становясь то лиловым, то красным, а то и вовсе
противоестественно зеленым.
Знающий народ поговаривал, что там общаются с дьяволом, над
ними смеялись, но нередко народ догадывается о том, что бывает скрыто за семью
печатями. В той башне трое магов старой школы, ныне запрещенной, продолжали
заниматься нечестивыми поисками вечной жизни, философского камня, эликсира
молодости и прочих ухищрений Врага рода человеческого, коими он соблазнил еще
первых людей.
Спархий проводил последнее время в башне дни и ночи. Колдуны
морщились, но терпели. Могущественный царедворец поставлял им все, что
требовалось для поиска: горы чистейшего золота, кровь невинных младенцев или
сердца девственниц, кисти удавленников или полуистлевшие черепа древних
властелинов ныне исчезнувших империй.
Они догадывались, по чьему молчаливому приказу им оказывают
такую помощь. Хотя и не понимали, зачем столько сил отдается борьбе с крохотным
варварским королевством на самом краю земли, в далекой Гиперборее. Однако
спархий сам всматривался в матовое зеркало из древней бронзы, секрет
изготовления которой давно утерян.
Когда на зеркало плескали свежей кровью только что
зарезанного младенца, там возникали странные узоры, а потом можно было
различить далекие картины, услышать голоса…
Спархий как раз всматривался, когда снизу негромко позвали:
— Ваше Приближенство!.. За вами гонец. Их
Божественность возжелали вас допустить к своему лицезрению…
Спархий нахмурился, но губы привычно изобразили улыбку, а
голос прозвучал радостно и даже счастливо:
— Бегу!.. Лечу!.. Это такое счастье — лицезреть Их
Божественность!
Через двор и по ступенькам его вели под руки, почти несли,
двое могучих как слоны этериотов. От них пахло нежно и по-женски. То ли только
что из постелей придворных дам, то ли всю ночь дежурили в гареме.
Базилевс не спал, нервно мерил шагами кабинет. На робкое
покашливание резко обернулся:
— А, ты… Долго же приходится ждать! Ну, какие новости?
Спархий съежился, он знал, о чем спрашивает могущественный
властитель, но на всякий случай спросил робко:
— С рубежей войны с арабами?
— Я знаю, что с арабами! — прикрикнул базилевс
зло. — Но я не знаю, что делается в том северном королевстве! Все наши
люди там гибнут, не прожив и года. А кто и задержался, то вести от них доходят…
словно тоже замерзают на зиму, а потом оттаивают!.. И так несколько раз.
Спархий вздохнул:
— Ну… ничего нового. Киев пока еще отбивает атаки
степных племен…
Базилевс нахмурился, голос стал ядовитым:
— То-то не спешишь с новостями!
— Простите, Ваша Божественность…
— Не прощаю. Почему так долго? Ведь обещались взять их
столицу и сровнять ее с землей в первый же день!.. Почему медлят? Ведь
богатыри, кто по своей воле, кто по нашей подсказке… далеко за пределами… А
двое, которые в Киеве, убили друг друга? Или не убили?
— Убили, Ваша Божественность!
— Так в чем же дело?
